Игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы - [10]

Все еще преследуемый навязчивой идеей о Household, он посетил обед, организованный одной крупной фирмой с Уолл-стрит. Там выступал Херб Сэндлер, генеральный директор гигантской ссудо-сберегательной ассоциации Golden West Financial Corporation. «Кто-то поинтересовался, верит ли он в бесплатные чековые счета, – вспоминает Айсман. – Тот попросил отключить диктофоны. Все выполнили его просьбу. И тогда он пояснил, что банк отказался от бесплатных чековых счетов, поскольку в действительности такая система ложится на плечи бедных людей дополнительным бременем в виде штрафов за овердрафт. А банки, которые ею пользуются, выезжают за счет того, что обдирают людей еще больше, чем если бы брали плату за чеки».

Айсман задал вопрос: «Ну а что регулирующие органы?» «Им до этого нет дела», – ответил Сэндлер. «Именно тогда я понял, что вся система представляет собой сплошное издевательство над бедными».

В молодости Айсман был горячим приверженцем Республиканской партии. Он входил в организации правого толка, дважды голосовал за Рейгана и даже питал симпатии к Роберту Борку. Однако после знакомства с Уолл-стрит его политические взгляды сместились влево. «Я уже не принадлежал к правым, поскольку поводов, чтобы быть правым, не находилось». К тому моменту, как генеральный директор Household Билл Алдингер положил в карман $100 млн, Айсман готов был стать первым социалистом среди финансистов. «Будучи консервативным республиканцем, ты не задумываешься о том, что одни зарабатывают, грабя других», – говорит он. Теперь такую возможность он не исключал. «Я пришел к выводу, что вся сфера потребительских кредитов существует для того, чтобы снимать с людей последнюю рубаху».

Поскольку хедж-фонд не позволил Айсману управлять деньгами, он уволился и основал собственный фонд. Компания под названием Front-Point Partners, которую вскоре полностью выкупил Morgan Stanley, владела целым рядом хедж-фондов. В начале 2004 года Morgan Stanley позволил Айсману основать фонд, который занимался исключительно финансовыми организациями: банками с Уолл-стрит, домостроительными компаниями, компаниями ипотечного кредитования, компаниями с крупными финансовыми подразделениями, к примеру General Electric (GE), и всеми прочими структурами, имеющими непосредственное отношение к американским финансам. За долю в вознаграждении Morgan Stanley предоставил ему кабинет, мебель и помощников, т. е. все, кроме денег. Деньги Айсман должен был добыть самостоятельно. Он облетел весь мир и встретился с сотней первоклассных инвесторов. «Мы рассчитывали привлечь достаточно средств, но не очень-то в этом преуспели, – вспоминает он. – Все отвечали: “Приятно с вами встретиться. Расскажите о своих успехах”».

К весне 2004 года денег Айсман не нашел и к тому же не был уверен, что вообще когда-нибудь их найдет. Он, конечно, не верил во всеобщую справедливость, в стопроцентный успех или собственную неуязвимость. Посреди ночи он просыпался в поту. Айсман даже начал лечиться, но и здесь был верен себе – лечение проходило необычно, в так называемой «рабочей группе». В спокойной, непринужденной атмосфере группа из нескольких профессионалов делилась своими проблемами с опытным психотерапевтом. Опаздывающий Айсман вихрем врывался на занятия, выпаливал все, что его тревожило, и исчезал прежде, чем остальные успевали поведать о своих затруднениях. После нескольких подобных выходок психотерапевт сделала ему замечание, но он к нему не прислушался. Психотерапевт позвонила жене Айсмана, которую знала лично, и попросила поговорить с мужем. Но и это не принесло результата. «Я всегда знала, когда он посещает занятия, потому что психотерапевт обычно звонила и говорила: “Опять двадцать пять!”» – рассказывает Валери.

Устав от всего этого, Валери предупредила мужа, что, если с последним проектом ничего не выйдет, они переедут в Род-Айленд и откроют небольшую гостиницу. Валери уже провела предварительную разведку и все чаще говорила о том, что муж должен больше времени проводить с недавно родившимися близнецами и о том, что неплохо бы им было заняться разведением цыплят. Айсман с трудом представлял себя разводящим цыплят, но на всякий случай со всем соглашался. «Эта идея так ему претила, – рассказывает жена, – что он принялся работать гораздо усерднее». Объездив в поисках потенциальных инвесторов всю Европу и Соединенные Штаты, Айсман наконец нашел страховую компанию, рискнувшую вложить в его фонд $50 млн. Начало было положено, хотя этих денег и не хватало на создание полноценного фонда.

Зато вместо денег Айсман сумел привлечь людей, чьи взгляды совпадали с его собственными. Винни, выступивший недавно соавтором мрачного отчета под названием «Дом, не оплаченный хотя бы частично, всего лишь помещение, арендованное на заемные средства», тут же перешел к нему. К ним примкнул и двукратный олимпийский чемпион по гребле Портер Коллинз, который работал с Айсманом в Chilton Investment и не понимал, почему такой талант не оценили по достоинству. Третьим стал Дэнни Мозес, занявший должность ведущего трейдера Айсмана. Дэнни, работавший в Oppenheimer & Co. в отделе продаж, сохранил пикантные воспоминания о поступках и словах Айсмана, которые сотрудники редко себе позволяли. Как-то в разгар операционного дня Айсман поднялся на подиум в операционном зале Oppenheimer, призвал всех к вниманию и заявил, что «акции следующих восьми компаний упадут до нуля», после чего перечислил восемь компаний, который вскоре действительно разорились. Выходец из Джорджии, Дэнни, сын профессора, преподававшего финансы, не был столь же заядлым фаталистом, как Винни или Стив, однако разделял их убежденность в том, что ситуация на Уолл-стрит, которая и сейчас-то обстоит неважно, дальше станет совсем скверной. Когда одна фирма с Уолл-стрит предложила ему участие в казавшейся на первый взгляд идеальной сделке, Мозес поинтересовался у менеджера: «Интересное предложение, но у меня к вам есть один вопрос – где здесь подвох?»