Игра на изумруд - [50]

При нашем появлении дежурный фельдшер не удержался и немного поворчал:

– Ходют и ходют. Чего ходить, спрашивается? Одного вон только отправил, чтобы больной выздоравливать не мешал, теперь другие заявились, да еще с ночевкой. Что тут у нас, постоялый двор, что ли?

– А кого вы отправили? Он не назвался? – ухватилась я за его слова.

– Назвался! – хмыкнул фельдшер. – Он и слова не сказал, все молчком да молчком. Может, глухонемой. Нет, скорее, просто немой. Потому что слышать-то он точно слышит.

– Так отчего вы решили, что ему госпожа Тихонова нужна была?

– Так пацан этот, ну немой который, с запиской пришел. Там и написано было, к кому. Ну да я не пустил.

– Вот это вы очень правильно поступили, – похвалила я его за усердие.

– Правильно было бы и вас не пускать, – ворчливо ответил фельдшер. – Так нет, вы себе вон каких защитников нашли!

С таким ворчанием он и довел нас до наших палат.

– Ладно уж, располагайтесь. И если чего понадобится, не стесняйтесь беспокоить. Я ж с понятием, – сказал он и стал, загибая пальцы, объяснять. – Дамочку с отравлением привезли. Так? Каких-то странных мальчишек засылают. Тут за вас доктора просят. Выходит, беспокоитесь вы за нее, как бы кто свои дела грешные до конца не довел! Так?

– Так, – согласилась я со вздохом.

– Ну и я о том. Через часок все окончательно утихомирится, так я вас чайком побалую. Располагайтесь пока что.

Лариса сильно удивилась появлению нашей компании, но еще больше обрадовалась. Выглядела она неважно, но крепилась. К великому сожалению, вместо слов утешения мне пришлось ей рассказать о погроме, учиненном в ее номере, и о своих подозрениях. Восприняла она все это сдержанно, почти спокойно. Только и сказала:

– Ну ничего. Вот приедет завтра Сережа…

Гоша в обычной своей манере стал сыпать шутками, а вскоре принялся уговаривать Ларису поспать. Она немного посопротивлялась, но отравление не прошло для нее совсем уж безобидно, и она вскоре действительно уснула.

– Ну и кто у нас лучшая в мире нянька? – спросил шепотом Гоша.

Возражать мы не стали, оставили в палате Ивана, а сами пошли в соседнюю палату. Почти тотчас объявился ворчливый фельдшер, принес обещанного чаю, но при том потребовал погасить электричество, как это положено в столь позднее время. Так мы и сидели в темноте, пили чай и вполголоса переговаривались, обсуждая возможные пути появления убийцы. Мирная атмосфера спящей больницы никак не вязалась с темой нашей беседы.

Гоша достал из кармашка жилета часы, откинул крышку, но, ничего толком не разглядев, подошел ближе к окну, через которое ярко светила почти полная луна.

– Скоро полночь, – прошептал он. – Надо будет Ивана подменить. Эх, красотища-то какая за окном. Правду говорят, что это самое красивое место во всем городе.

Мы с Лешенькой тоже подошли к окну. Пейзаж был действительно прекрасен: вдали белел корпус университета, а ближе тот самый мостик, возле которого Петя впервые проявил хоть какую-то смелость в наших отношениях. Черные тени берез лежали на голубеющем в лунном свете снегу. Неожиданно Алексей, стоявший между нами, толкнул нас с Гошей сразу обоими локтями и приложил палец к губам, а потом указал в сторону калитки, ведущей из рощи на улицу. В ночное время она была заперта, но это не помешало кому-то проникнуть на территорию университета. Серая тень по ту сторону ограды легко подтянулась, перекинулась через решетку и столь же легко и бесшумно спрыгнула по эту сторону. Замерла, прислушиваясь и приглядываясь, прошагала по дорожке и остановилась почти против нас. Мы дружно отпрянули от окна.

– Ты смотри, и впрямь пацан пацаном! – удивился Лешенька.

– Поди, мельче нас с тобой будет, – согласился Гоша. – Если не ростом, так в плечах хлипче.

– И все одно непонятно, как он по стене полезет, хоть она вся и в выступах.

– А ты бы влез?

– Я-то? Я-то влез бы!

– Вот и он влезет, – уверенно заявил Гоша. – Пошли ловить. А вы, Даша, лучше здесь останьтесь. Может, отсюда сподручнее наблюдать будет.

– Знаешь, я тоже здесь останусь, – сказал Лешенька. – Там Иван и один справится, если что. А уж вдвоем вы ему и шевельнуться не дадите. А у меня есть одна мыслишка.

– Как знаешь, – прошептал Гоша и бесшумно убежал из палаты.

Мы снова стали наблюдать за человеком на улице. Тот не спеша и очень уверенно подошел к стене аккурат в том месте, куда выходило окно соседней палаты, где сейчас спала Лариса и сидели в засаде Иван с Гошей. Ткнул носком ботинка снег и попытался пробежаться прямиком по сугробу, наметенному вдоль стены, видимо, намечая с разбегу прыгнуть и ухватиться за какой-нибудь выступ на стене, но тут же увяз и даже носом ткнулся в снег. Мне сразу показалось, что этот маленький человечек очень непривычен к зиме и сугробам. Судя по тому, как он вновь в задумчивости стал озираться, эти сугробы оказались для него препятствием неожиданным. Наконец он опять выбрался на дорожку и прошел несколько шагов в обратном направлении. Я уж было решила, что он отказался от своей затеи, и никак не могла сообразить, радоваться мне такому повороту или, напротив, огорчаться. Но тут преступник свернул к дереву, растущему в непосредственной близости от здания клиники. Дерево было невысоким и скорее всего хрупким. Вес взрослого человека его ветки точно не выдержали бы, но для того, кто сейчас принялся взбираться на дерево, их прочности оказалось вполне достаточно. Он подпрыгнул, ухватился за самую толстую ветку, подтянулся и встал на ней, даже не придерживаясь руками.