Игра королей - [65]

— Именно этим прибором ваше величество воспользовались двадцать четыре года назад в системе Хэйнань, — внесла ясность ожившая статуя, которая не могла быть, но все-таки была Марией. — По завершении контракта я выкупила его у премьер-лейтенанта Харриса и сегодня принесла сюда в знак того, что преемственность сохраняется.

Лин Цзе неопределенно повел правой рукой, в которой держал своеобразный дар. Невесть откуда появившийся слуга принял с поклоном браслет и почтительно застыл. Тем временем виновник торжества отвернул край левого рукава, снял свой собственный коммуникатор и положил его на поднос. Подскочивший уже слева слуга чуть потеснил девушку, сопровождавшую Марию, и осторожно застегнул подарок на запястье.

Император поднялся на ноги, слегка поклонился дарительнице, благосклонно улыбнулся и провозгласил, не сводя с женщины внимательных, словно пытающихся проглотить ее целиком глаз:

— Вы правы, капитан. Преемственность сохраняется.

Госпожа Юань несколько раз соединила маленькие ладони. Принявшие этот жест за руководство к действию гости присоединились к аплодисментам. Рядом с Константином потрясенный Тохтамышев бормотал что-то о незаурядных дипломатических способностях графини Корсаковой и беспрецедентном нарушении церемониала.

Великому князю было не до того: он не сводил глаз с двоих людей, стоявших у трона. Абсолютно разные, сейчас они были удивительно похожи: разворотом плеч, посадкой головы, манерой смотреть прямо в глаза. Они имели право не склоняться ни перед кем, и знали это. Они были вместе — а все остальные словно оказались за прозрачной, но непреодолимой стеной.

Император сказал что-то, очень тихо, почти не шевеля губами. Графиня Корсакова лукаво сощурилась, отвечая. Она улыбалась повелителю Небесной Империи, улыбалась заговорщицки, словно знала что-то, недоступное другим, что-то, касающееся только их двоих. До сих пор Константин полагал, что после гибели Никиты эта ее улыбка принадлежит только ему — и никому больше.

«Вот этот удар под ложечку, от которого темнеет в глазах, — думал он. — Этот ушат ледяной воды на голову… этот глоток кипящей кислоты… это и есть ревность?»

После окончания церемонии поздравления императора начался менее официальный прием в парке, с фуршетом и оркестром, наигрывающим попурри из классической музыки пополам с этническими мелодиями. Однако и здесь, в обстановке почти неформальной, Константину пообщаться с Марией не удалось. Нет, разумеется, они обменялись приветствиями и поклонами (сделать в таком платье реверанс личный помощник великого князя не могла), но и только. Желающих поближе познакомиться с дамой, которой в открытую благоволил хозяин праздника, нашлось столько, что наследник русского императора мог лишь следить взглядом за мелькающей в толпе темно-зеленой тенью.

Впрочем, и это удавалось ему только время от времени. Такие приемы, как этот, негласно предназначались именно для того, чтобы представители правящих кругов различных государств могли наладить контакт, минуя хитросплетения дипломатического протокола. И то, что Лин Цзе довольно быстро распрощался с гостями и удалился, лишь добавило собравшимся свободы действий. Поэтому Константину Георгиевичу оставалось только одно: надеяться, что Мария знает, что делает, а ее благоразумия и осторожности хватит на то, чтобы не переступить некую невидимую, но ясно ощутимую черту.

Иногда течение приема ненадолго сводило их вместе, но это случалось редко, а продолжалось совсем недолго. Тут же находился кто-то, желающий что-нибудь обсудить либо с Константином, либо с графиней Корсаковой, и они снова оказывались разделены нарядными, обманчиво-легкомысленными людьми.

Больше всего донимали великого князя желающие поздравить его с таким удачным выбором личного помощника. Причем он даже не мог сказать, что раздражает его больше: многозначительные подмигивания мужчин или лицемерные улыбки и подчеркнуто сладкие голоса женщин. В Новограде его нежелание поддерживать разговор на определенную тему было бы немедленно принято во внимание, но здесь был не Новоград. И его статус, ничем не отличавшийся от статуса других приглашенных, не давал никакого преимущества. Впору позавидовать Лин Цзе. Хорошо быть хозяином. Хозяином хорошо, а гостем — как получится.

— Графиня любит и умеет блистать в первых ролях. А положение личной гостьи императрицы-матери дает ей такую возможность, — глубокомысленно заметил граф Тохтамышев, когда они почти случайно столкнулись у столика с фруктами и остались практически наедине, если не считать замерших, как изваяния, слуг. И добавил, не меняя интонации:

— Ваше высочество, не стоит так смотреть на мистера Литовински. Широко известно, что вице-президент Американской Федерации голубее любого из озер Осетра, его интерес к Марии Александровне вряд ли носит мужской характер. В том же, чтобы обаять собеседника и не дать тому ни грамма информации, ее сиятельство, думаю, даже и такому стреляному воробью, как я, даст сто очков вперед и не поморщится. Дипломат она, похоже, прирожденный. А уж если это действительно был тот самый коммуникатор… да, такого подарка император не получил бы ни от кого и, будьте уверены, он это запомнит.