Игра королев - [18]

— А почему бы и нет? — пробормотал Лаймонд. — Я полностью доверяю этому сброду внизу. Во всяком случае, никто из них пока не пытался меня поучать.

Скотт совсем потерял голову:

— И напрасно.

Скотт отпрыгнул в сторону, когда острие шпаги готово было коснуться его горла. С быстротой и ловкостью, которой его научил сам Лаймонд, он оттолкнулся от дверного косяка, пригнулся, мгновенно схватил валявшийся на стуле дублет хозяина и, обмотав им руку, вырвал клинок у противника.

Шпага со звоном упала на пол. Скотт захлопнул дверь и подобрал оружие, но сделал это крайне осторожно, потому что сообразил: Лаймонд совсем не так пьян, как кажется, и очень опасен.

Лаймонд наблюдал.

— Присматривай за ней хорошенько. Если я второй раз до нее доберусь, то и убить могу… Ты очарователен в роли рыцаря без страха и упрека, но я не выношу, когда вмешиваются в мои битвы… Впрочем, я воюю только с дамами…

Обескураженный последним замечанием, Скотт смешался:

— Что вы собираетесь делать с вашей золовкой?

— Сидеть и любоваться.

Лаймонд отошел к окну и оперся на подоконник.

— А теперь уйми свой рыцарский порыв и убирайся. Я был до неприличия терпелив с тобой сегодня, но всему есть предел, а если учесть мое состояние…

Это было последней каплей.

Несколько поутихший гнев Скотта вспыхнул с новой силой, и он взглянул на Лаймонда с ненавистью. Лаймонд, прищурившись, смотрел ему прямо в глаза.

— Ну? — ясно и отчетливо выговорил он.

Вместо ответа Уилл Скотт швырнул клинок на пол.

— Возьмите. Можете валяться под столом, как пьяная свинья. Меня это не касается.

— Собираешься спуститься вниз и принять командование?

— Если бы люди согласились, я бы сделал это.

Скотт стоял в дверях — рыжеволосый, широкоплечий, с горящими от возбуждения глазами и очень решительным выражением лица.

— Я хотел бы, чтобы с сегодняшнего дня вы относились ко мне как к остальным. Я буду вам верен, пока смогу. Но я не хочу иметь ничего общего с вашими отвратительными привычками и мерзкими любовными шашнями. — Увидев выражение спокойной скуки на лице Лаймонда, Скотт взорвался: — В какое грязное дело вы не побрезговали бы ввязаться? Какого черта вы стараетесь унизить всякого, кто по-дружески к вам относится?

— Бога ради! — Окрик прозвучал так грозно, что Скотт оцепенел. — Разве одной ополоумевшей шлюхи недостаточно для одного дня? Избавь хоть ты меня от нудных нотаций и излияний чувств! Что ты знаешь о женщинах, которых взялся защищать? Что ты раскудахтался, как курица над яйцом? Считаешь, что чистоплюй вроде тебя способен лучше командовать отрядом?

— Да! — Скотт осмелел. — Но, как я уже сказал, они не пойдут за мной.

— Разве что я прикажу им считать тебя командиром?

Скотт был тверд.

— Я не лакей, ворующий у больного хозяина платье.

— А я пока в здравом уме и твердой памяти, — сурово заявил Лаймонд. — Я предлагаю тебе шанс взять командование на себя. Полную власть над людьми и над милыми дамами. Ты согласен?

Это было то, о чем он мечтал, о чем молился и чего хотел достичь, чтобы пристыдить Лаймонда. Но…

Охрипшим от волнения голосом он спросил:

— Что я должен для этого сделать? Драться с вами?

— Я есмь господин твой, поднимешь ли ты на меня руку?.. Нет, я предлагаю другой путь. — Лаймонд поднял кружку. — Пей со мной. Я начал несколько часов назад, что ставит меня в невыгодное положение. Пей со мной наравне, пока не кончится эль, а его хватит надолго, обещаю. Кто упадет первым, проиграл, у кого хватит сил открыть дверь, спуститься и показаться Мэтью, получает неограниченную власть.

Скотт не спешил взять кружку, немного испугавшись.

— Боже… Держать такое пари… рисковать стольким.

— Ты не хочешь?

— Хочу, но… Я бы предпочел настоящее состязание.

— Так ты не будешь?

— Буду!

— Давай же, это твой единственный шанс. Для того чтобы повести за собой банду пьянчуг и головорезов, надо уметь выпить больше любого из них и резать головы без зазрения совести. Не будь таким щепетильным, — добавил Лаймонд презрительно. — Я не настолько пьян, чтобы не соображать, что делаю, и не нарушу наш договор. Я имею привычку обдумывать все мои поступки, за исключением, пожалуй, того случая, когда мне взбрела в голову неудачная мысль взять к себе в шайку одного рыжего проповедника из самой тупоголовой семейки в Шотландии.

— Если я выиграю, я могу поступить с леди Леннокс и леди Калтер как захочу?

— Можешь устроить из них гарем. Согласен?

— Согласен, — ответил Уилл Скотт и поднес ко рту первую кружку с элем.

На востоке разгоралась заря. Пропел первый утренний дрозд.

В башне за толстыми стенами было по-прежнему темно. Люди вперемежку с животными спали на полу в нижней зале, как когда-то их пращуры. Наверху скрипнула дверь.

Мэтью, лежавший навзничь на соломенном тюфяке, сложив на животе руки, вовсю храпел. Рыгнув, он тяжело перевалился на другой бок и захрапел снова. Но повернулся он лицом к лестнице.

Тишина. Затем в отдалении та же самая дверь закрылась, и через какое-то время раздался шум шагов: кто-то неуверенно, потихоньку спускался по лестнице. Шаги приближались. Мэтью не двигался, лежал и похрапывал, пока темная фигура не появилась в дверном проеме, — человек сделал два шага вперед и остановился, привалившись к стене, тщетно пытаясь обрести равновесие. Слабый утренний свет пробился через окно и высветил на фоне штукатурки руку, рукав шелковой сорочки и бледное искаженное лицо.