Игра колибри - [109]

Грудь потяжелела и все труднее впускала ставший тягучим воздух. С улицы доносился стрекот моторов, быстро утихающий где-то за домами. Я хотел позвать ее, но понял, что язык уже не подчиняется приказам. Алиса смотрела, не отрываясь, на мерцающий экран, продолжая тянуть подбородок вперед, подальше от ошейника.

Октябрь дрессировал своих жертв электричеством. Если Алиса отводила взгляд в сторону, то тут же получала удар током. Он, по-видимому, был не очень сильный, но достаточный для создания болезненных ощущений. Как именно работала эта система кнута и пряника, оставалось только гадать, однако она работала. Если учесть, что такой воспитательный процесс повторяется неделями, то нелегко догадаться: попавшие в сети Октября рано или поздно сдаются. Он приручает их и одновременно подавляет, превращая в послушных рабынь.

2115… Дверь, которую было сложно разглядеть за книжным шкафом, открылась, и в комнату вошел он.

«Две тысячи сто пятнадцать», – повторил я еще раз. Ему потребовалось чуть больше получаса, чтобы добраться до дома. Полчаса. Для этой поры в Лос-Анджелесе с его километровыми пробками – сущий пустяк. Он должен жить где-то рядом. Если проанализировать дорожный трафик, то можно выяснить все места, куда он мог добраться за это время, если только он не заехал по дороге в магазин или просто не остановился на заправке.

Октябрь прикрыл за собой дверь, обошел кресло и посмотрел на Алису, как скульптор, оценивающий проделанную работу. То, как он прикоснулся к подбородку Алисы, как расправил ей волосы, заложив выбившуюся прядь за ухо, говорило об опыте в проведении данной процедуры. Октябрь одобрительно похлопал ее по щеке и, повернувшись к невидимому мне экрану, нахмурился.

– Ты еще жив, Адам? – прищурившись, поинтересовался Октябрь, вглядываясь в экран справа от камеры. – Тебя не видно, а жаль, я думал, Алиса будет лицезреть, как ты покидаешь наш грешный мирок.

Он вновь повернулся к ней, не распрямляя спины.

– Алиса, там Адам, поздоровайся с ним! – попросил Октябрь.

Алиса испуганно моргнула, словно осмысливая сказанное, затем подняла руку и еле заметно качнула открытой ладонью.

– Привет, Адам, – проговорила она чуть слышно.

– Не знаю, как тебе, Адам, но мне она чертовски нравится, – продолжил Октябрь. – Уверен, что ты со мной согласен. Видел твои снимки в компьютере. Ты, наверное, без ума от нее, раз хранил их столько лет, а? Какие планы, какие черты… Можно сосчитать каждую ресничку, рассмотреть мельчайшие детали. Сколько раз ты делал это? Сто? Тысячу? Уверен, что угадал! Я таких, как ты, знаю. Слишком интеллигентен, чтобы идти напролом, слишком прямолинеен, чтобы быть последовательным. У тебя был шанс, я уверен, но ты его упустил, старик. Нобелевский лауреат по физике, влюбленный в шлюшку из Пасадены… Чем не сюжет для Голливуда?

Я смотрел на Алису, на ее бесстрастное лицо с застывшей маской страха. Смысл слов если и доходил до нее, то был не так уж важен. Когда предстоит бороться за жизнь, рассуждения о чувствах кажутся нелепыми. По крайней мере, для нее все выглядело именно так. Она уже определила для себя стратегию поведения с Октябрем, и теперь ничто иное не волновало Алису. Она хотела выжить.

– Ладно, не знаю, жив ты или нет, а я, пожалуй, сделаю то, что ты, не сомневаюсь, мечтал сделать, но, увы, не судьба. Наслаждайся, Адам, пусть твои последние минуты будут приятными.

Октябрь встал на кресло, так что ноги Алисы оказались у него между ног. Послышался сдавленный кашель, и он, схватив ее за волосы, начал ритмично работать рукой. Она задыхалась, кашель вырывался из горла, но Октябрь не останавливался… Я хотел крикнуть, хотел, чтобы он знал, что на том или этом свете Адам Ласка жаждет убить лишь одного человека, его, но грудь больше не вздымалась. Экран телевизора моргнул, и в комнате стало темно… Веки сами поползли навстречу друг другу, звуки утихли, потом и вовсе исчезли, а вскоре в черную яму провалилось все… Я умер.

Глава 45 Не повод умирать

– Моргни, если видишь. – Виктор направил в глаза луч карманного фонарика.

Я моргнул. Это было несложно. Веки буквально стремились закрыться и вернуть тело в блаженную дрему. Пошевелив пальцами правой руки, я с трудом приподнялся, опершись локтем на подлокотник кресла. Позвоночник отказывался сгибаться, и пришлось приложить усилие, чтобы заставить его это сделать. Хотелось пить, нестерпимо, как это бывает после хорошей пробежки в парке. Язык прилипал к зубам, и я ощущал неприятный запах, исходящий от меня. Какие-то лекарства с примесью чего-то кислого, похожего на яблочный уксус.

«Две тысячи сто пятнадцать», – пульсировало в висках. Что это? Что делать с этими цифрами? Почему они крутятся в голове? Я посмотрел на знакомое лицо Виктора. Он продолжал с тревогой наблюдать за мной, словно не веря, что я пришел в себя после… После чего?

Волна ярости ударила в грудь. Не контролируя этот порыв, я рванулся с кресла и вцепился в Виктора, прижав его к электронному медицинскому микроскопу. Желание убить, уничтожить вскипело внутри. Виктор испуганно смотрел мне в глаза, но сопротивляться явно не собирался. Нет! Не он! В голове снова закружилась карусель, и я отпустил его. Кто угодно, но не Виктор. Я хотел убить… Хотел уничтожить… Октябрь! И как завершающий удар в голове возникло лицо женщины и имя, имя, которое я забыл на несколько минут после пробуждения. Алиса.