Игра - [18]

Минут через пять (а именно столько я вчера себе предположительно отвела на эту истерику) я высунула голову из-под подушки. Тёмы не было. И в ванной было тихо, вода не шумела. Я огляделась: его вещей тоже не было. Боже, какое облегчение!

Я вскочила с кровати и побежала в туалет. Я только что основательно проревелась и чувствовала себя уже почти просто замечательно. Мне не нужно было выдавливать из себя слова, подбирать их, чтобы не ранить еще больше. Да, он, на самом деле, далеко не дурак. Он тоже все это прекрасно понимал. И именно потому, что любил меня, он и ушел.

Восседая голышом на белом троне, я прикидывала в голове план действий на сегодняшний день. Учитывая, в какой глубокой эмоциональной дыре я пребывала со вчерашнего вечера, я не могла в таком состоянии общаться с Котом. Нужно было встряхнуться. Кот! Черт! Я совсем забыла: он же поехал вчера за нами! Интересно, сколько он торчал под нашими окнами? И зачем он вообще сюда приехал? Что это было?

А, неважно. Сейчас в душ, а потом… Потом было бы неплохо пройтись по магазинам. Ничто так не поднимает настроение, как куча ярких пакетов в руках и чашечка кофе в уютном кафе, после утомительного шопинга. Правда, тут тоже было небольшая загвоздка: помимо эмоциональной дыры, я еще прибывала на грани финансовой. Шикарный выход я себе позволить не могла, ибо уже полтора месяца сидела без работы. Макс, конечно, мне помогал, но именно сейчас денег было впритык. Не до шопинга. Тут я посмотрела на свою руку, на которой со вчерашнего дня поселилось сияющее чудо в оправе из белого золота.

«А может продать этот булыжник?» – пронеслось у меня в голове. Топить его в реке было совсем неразумно, но и носить я его тоже не собиралась. Морально этот бриллиант меня тянул на дно. Решение было принято.

После душа я, завернутая в огромное полотенце, свежим взглядом огляделась вокруг. Номер на самом деле был шикарный. Кровать большая. В голове вспышкой мелькнула картинка меня и Кота на этой кровати. Я довольно поморщила нос и передернула плечами – точь-в-точь кошка. И тут я замелила на столике у окна листок бумаги. Записка. От Тёмы. Прощальная, наверняка. Еще одно напоминание об утренней истерике.

«Ладно, – подумала я, – просто прочитаю. Все равно уже все сказано. Пройдусь по стеклам босиком еще один раз».

Тон записки был сухой. Ни единого намека на упрек. Завтрак в номер мне был заказан, нужно было только позвонить, когда я проснусь. И деньги на такси мне были оставлены, с извинениями, что он уехал и не сможет отвезти меня домой сам. Кого-то другого это обидело бы – выглядело, как оплата за ночь. Но меня – нет. И Тёма, похоже, это тоже уже понимал. Да, он понимал меня очень хорошо. Я взяла конверт в руки и присвистнула: он был весьма и весьма тяжелым. Я заглянула внутрь. Денег там было столько, что такси можно было купить в личное пользование вместе с шофером примерно на год. Если это и было оплатой за ночь, то стоила я, видимо, как жена президента.

Да, такие жесты я терпеть не могла. Была ситуация несколько иной, я бы просто оставила этот конверт в номере. Я бы восприняла это, как попытку довольно дорого купить меня. Но после вчерашнего монолога в «Ла Маре» я знала, что это не так. Просто он на самом деле хорошо меня чувствовал. Кольцо я сняла и бросила в сумочку. Конверт сунула туда же, и занялась своим завтраком, ибо день обещал быть насыщенным, и подкрепиться следовало основательно.

Домой я заезжать не стала. В первом же спортивном магазине я купила майку, шорты, кроссовки, кепку и очки. Запихала свое вечернее платье и шпильки в пакет и все время до самого вечера положила на поднятие себе настроения по полной программе. Примерно на половине конверта я поняла, что больше ничего не хочу для себя, и углубилась в покупку подарков маме, бабуле и Кузе. Чувствуя себя уже чуть ли не экспертом в ювелирной отрасли, я ударилась именно в нее. Денег почти не осталось. От кольца я решила избавиться завтра: найду в интернете адрес местного благотворительного фонда и на первую попавшуюся просьбу о помощи в сборе денег на операцию кому-нибудь, передам этот «последний подарок». Весьма достойное применение.

Завершающей стадией моей реабилитации был кофе. На этот раз я не пошла на набережную – мое любимое место. Вид у меня был неподходящий для неожиданных встреч. Плюс ноги, хотя и промаршировала весь день в кроссовках, просто гудели. Все-таки в +30 нужно было шлепки покупать. Таким образом, полностью отоваренная, но далеко не в товарном виде, я приземлилась на летней веранде университетской кофейни, как раз рядом с тем корпусом, где я сама когда-то училась на факультете романо-германской филологии. Веселые были времена, как, впрочем, все времена у всех студентов всего мира. Вокруг меня на стульях громоздились пакеты с покупками, а я смотрела на них в предвкушение того, как весь оставшийся день я прокручусь перед зеркалом, все это примеряя. Все вокруг меня ели и пили что-то холодное: соки, мороженое, чай со льдом. Я же заказал себе чашку горячего кофе. И когда официантка поставила ее передо мной, а волшебный кофейный аромат ударил мне в нос, я вдруг вспомнила, что даже не помышляла сегодня о сигаретах.