Игра без правил - [5]

А вот интересно, если он выздоровеет, станет ли приглашать Аркадия для задушевных бесед в свой роскошный, устланный коврами и обшитый панелями темного дерева кабинет или напрочь забудет о сегодняшней откровенности, вновь начав раскатывать по международным конференциям и заседая в разных президиумах? Что ему тогда будет до неостепененного младшего научного, когда таких в его институте хоть пруд пруди. Нет, ну его к чертям, этого академика, вместе с его откровениями — многое и самому давно известно. Слава богу, не слепой и не вчера родился, а в науке тоже не первый годок пашет, разумеет, что к чему.

— Чем занимаетесь у Конырева? — Докурив, Иван Сергеевич примял папиросу в пепельнице и попросил: — Приоткройте, пожалуйста, форточку, а то Маша меня ругать станет.

— Информационно-вероятностными моделями. — Открыв форточку, Аркадий вернулся на свое место. Вдаваться в подробности не хотелось, чтобы не дать шефу повод к новым обличительным тирадам. Хорошо, когда можно обсуждать наболевшие вопросы вместе, на равных, а так…

— Извечная проблема, — закашлялся академик. — Бывали за рубежом? Впрочем, зачем я спрашиваю. Вряд ли и сейчас это стало возможным для людей вашего положения. Простите великодушно, но что поделать? Еще одна издержка нашего пресловутого бюрократического застоя: едут те, кому ничего не надо, кроме магазинов. Так вот, как-то в одном зарубежном игорном заведении я встретил интересную пару. Этакие старички с толстой тетрадью в руках, куда они записывали цифры с барабанов игральных автоматов, создавая свою, доморощенную теорию игр. Я долго с грустью наблюдал за ними, не ведавшими того, что этой серьезнейшей математической проблеме отдали многие годы жизни такие умы, как Нейман и Моргенштерн. И то не решили до конца! Но разве можно запретить кому-нибудь заниматься своей наукой? Пожалуй, это было бы бесчеловечно. Ну а чего вы достигли?

— Сдал кандидатский минимум, работаю, — неопределенно пожал плечами Лыков.

— Знаете о разработках новых компьютеров, основанных на числах Фибоначчи и золотой пропорции? — хитро прищурился Иван Сергеевич.

— Н-нет, — вынужден был признаться Аркадий, но тут же поправился, сохраняя лицо: — Вернее, слышал, но отдел научно-технической информации нашего института…

— Знаю, — прервал его шеф, — Фибоначчи — это прозвище выдающегося итальянского математика XIII века Леонардо Пизанского, написавшего знаменитую «Книгу о счете». В ней он изложил последовательность чисел, известную с тех пор как ряд Фибоначчи. Вы, наверное, не математик, а электронщик? Угадал? Ну, вспомните, например, единица, двойка, тройка, пятерка, восьмерка, чертова дюжина, очко, то есть двадцать один, тридцать четыре… Это простейший ряд Фибоначчи, где каждое последующее число, начиная с трояка — международной студенческой оценки, — равно сумме двух предыдущих. И эта числовая возвратная последовательность обладает удивительными свойствами. Например, отношение соседних чисел Фибоначчи в пределе стремится к так называемой золотой пропорции, а сам термин «золотое сечение» ввел в обиход Леонардо да Винчи.

Лыков слушал Ивана Сергеевича, тщательно скрывая раздражение, — раскудахтался дед, читает лекции, как школяру, аж глазенки загорелись. По всему видно: сел на любимого конька и ну его колотить каблуками по тощим ребрам. А в институте уже наверняка вовсю идет распродажа. Какой тут Фибоначчи полезет в голову? А дедок словно не замечает, что за окнами темнеет небо и скоро проглянут первые звезды, подливает остывший кофе в чашки, отхлебывает его мелкими глотками, блаженно прикрывая глаза истончившимися кожистыми веками-пленками, делающими его похожим на полудохлого петушка, и вещает, вещает.

— Интереснейшая штука, отменно интереснейшая. — Иван Сергеевич сам дотянулся до большого рабочего стола, заваленного грудой бумаг, и выудил из-под них толстую тетрадь в коричневой коленкоровой обложке. — Вот, один молодой, но несомненно одаренный ученый прислал мне для ознакомления свою работу по вопросам информационно-вероятностных моделей программно-целевого управления. Хотите почитать? Думаю, дней десять вам хватит, а потом верните, голубчик. Я обещал дать свои замечания, однако пока не успел. Работу прочел и думал, что сегодня приедут власть имущие и удастся обсудить с ними вопрос о приглашении этого молодого дарования к нам на работу, но… Берите, когда приедете в следующий раз, обсудим. Договорились?

Аркадий вяло кивнул и сунул тетрадь в кейс, даже не удосужившись открыть ее или полистать. Заметив это, академик недовольно поджал губы, но любезного тона не изменил:

— Заговорил вас? Скучно старику, простите. Мысли заняты больше не прибылью, а убылью самого ценного из того, чем располагает человек: убылью времени и чувств. Прощайте, Аркадий Андреевич, жду вашего нового визита.

— Всего доброго, Иван Сергеевич, — поклонился Лыков и направился в прихожую.

— Маша, проводи, пожалуйста, гостя, — донесся до него голос главного шефа.

В конце длинного коридора появилась седенькая Маша, открыла дверь, и Аркадий вышел на лестничную площадку. Сзади щелкнул замок.

Обернувшись, Лыков поглядел на обитую черным дерматином дверь с латунной табличкой и зло сплюнул — пропади ты пропадом со своей скукой и маразматическими наставлениями!