Игра без правил - [52]

Они остановились возле двухэтажного дома. Лобанова изумило то, что с того далекого и единственного посещения вид этого сооружения хорошо сохранился в его памяти, и сейчас он узнавал знакомые детали. Вокруг не было ни души, не заметил он и машин. Он отворил незапертую калитку и пошел по дорожке.

С хозяйкой дома они столкнулись на крыльце. Пожилая женщина с полным ведром мусора как раз вышла из дома, и едва не налетела на на них. От неожиданности она бы выронила свою ношу, не перехвати бы ее Джордж на лету.

Женщина явно перепугалась, и Лобанов поспешил ее успокоить.

— Вы, наверное, Вера Евгеньевна, — быстро произнес он. — Извините нас за вторжение, но калитка была открыта, а звонка нет. Но мы для вас не представляем никакой угрозы. Мы ваши родственники.

Кажется, это небольшое вступление слегка успокоило женщину. Она внимательно разглядывала незваных гостей.

— Проходите в дом, — пригласила она.

Лобанов чувствовал некоторое волнение. В этом доме он был со своим отцом, он был связан незримыми нитями с его навсегда ушедшим детством, с самым близким ему человеком. Но больше всего его интересовали картины. Он вдруг ясно вспомнил, что они висели над старинным трельяжем. Трельяж он обнаружил сразу, а вот полотен над ним не было. Как и в других местах.

— Вы, наверное, удивлены, откуда я узнал ваш адрес. Нам его дала Надежда Павловна. Мы только что от нее.

Вера Евгеньевна внимательно и даже настороженно разглядывала гостей. Если ее двоюродная сестра была простой контактной женщиной, то хозяйка этого дома производила иное впечатление. От нее проистекал дух недоверия, как от человека, который постоянно чего-то опасается. У Лобанова сложилось впечатление, что дело тут не в визите двух незнакомых мужчин, а в самом характере этой женщины.

Если квартира Надежды Павловны была обставлена старой мебелью, то дом, в котором они находились сейчас, — старинной. Она производила впечатление такой древности, что Лобанов не без опасения сел на жесткий кожаный диван. Он видел, что тоже самое чувство испытывает и Джордж, который опустился на стул с такой предосторожностью, словно к нему была прикреплена граната.

— Как вам удалось сохранить такую старинную мебель? Ведь ей, наверное, лет сто, если не больше — поинтересовался Лобанов.

— Она досталась нам от моего деда. Моя мама очень бережно к ней относилась. Я — тоже. Вот она и сохранилась.

В словах Веры Евгеньевны звучала гордость за то, что удалось сберечь эту «рухлядь», как мысленно называл окружающую его обстановку Лобанов.

— Странно, что вы поселились в таком отдаленном месте. Здесь, наверное, не очень удобно жить. Даже нет нормальной дороги, я так полагаю, что не ходит никакой общественный транспорт. Как вы выбираетесь из этого заточения?

— А я почти и не выбираюсь. Зачем? Когда началась эта революция, мои дед и бабушка решили уехать из Москвы, так как посчитали, что им больше нечего там делать. Родину они покидать не хотели, хотя их звали за границу, так как отец был довольно известный профессор права. Но вместо Англии они выбрали этот поселок. Мой дед работал здесь директором школы. Но это его не спасло, его репрессировали только за то, что он князь. Моя мама рассказывала, что когда его увозили, сбежалась вся деревня, и они едва не отбили его у солдат. А женщины рыдали. Мама могла потом уехать, но она считала, что должна жить в том месте, которое выбрали ее родители. Она тоже была директором школы. А сейчас директор школы я.

— А мне показалось, что здесь и детей-то нет. Пока я ехал по поселку, то никого не встретил.

— Да, детей осталось мало. Поэтому школу собираются закрывать. Я работаю последний год.

— А что вы собираетесь делать дальше?

— Стану копаться на своем участке. Возьму еще землю, здесь ее сколько хочешь. Дают почти бесплатно.

— А вас не смущает, что вы все же княгиня и будете…

— Нисколько! — резко прервала Вера Евгеньвна Лобанова. — Мне мама говорила, что ее отец часто повторял, что любой труд не зазорный, если он честный. А он закончил Сорбонну и в свое время был известным юристом.

— Знаете, хотя я был всего у вас один раз и то в детстве, но я немного помню ваш дом. Помню, например, Вера Евгеньевна, что у вас на стене висели несколько картин. Кажется, три. Я тогда их долго разглядывал.

Ответ пришел к нему после некоторой паузы. Вера Евгеньевна задумчиво сидела на стуле с высокой спинкой. Она смотрела мимо своих гостей, то ли в прошлое, то ли в будущее.

— Вот, значит, зачем вы приехали, — медленно произнесла она. — Мама мне говорила, что однажды кто-то явится за этими картинами. Она почему-то была уверена, что это случится еще при ее жизни. Но так никто и не явился. И отдавать их или не отдавать она поручила решать мне.

Лобанов почувствовал волнение.

— Но почему они имеют такое значение?

— Но если вы приехали за ними, значит, вам известно что-то о них.

Направленный на него, словно луч фонаря, пристальный взгляд женщины вызывал у него смущение. Он чувствовал, что не имеет морального права обманывать ее.

— Да, мне недавно стало известно, что эти картины, вернее одна из них содержит разгадку одной тайны. Речь идет о коллекции картин.