Игра ангела - [150]

— Вы рассказали всю эту историю Видалю?

— Ничего другого мне не оставалось.

Я закрыл лицо руками.

— Что он сказал? — спросил я.

Грандес пожал плечами:

— Он думает, что вы лишились рассудка. Он убежден в вашей невиновности и в любом случае не желает, чтобы с вами что-то случилось. Его семья придерживается иного мнения. Мне известно, что родитель вашего приятеля Видаля, для которого вы отнюдь не святой, тайно предложил вознаграждение Маркосу и Кастело, если они вырвут у вас признание менее чем за двенадцать часов. Они его заверили, что к утру вы будете декламировать строфы из «Каниго».[59]

— А что думаете вы?

— Честно? Если честно, то я склоняюсь к мысли, что Педро Видаль попал в точку и вы сошли с ума.

Я не стал ему признаваться, что в тот момент уже и сам начал в это верить. Я посмотрел на Грандеса и уловил в выражении его лица нечто такое, что противоречило словам.

— Вы что-то мне не рассказали, — заметил я.

— По-моему, я рассказал вам более чем достаточно, — ответил он.

— А чего вы мне не рассказали?

Грандес внимательно на меня посмотрел, а затем сдержанно усмехнулся.

— Сегодня утром вы сообщили, что в день смерти сеньора Семпере кто-то приходил в книжную лавку и свидетели слышали ссору. Вы предполагаете, будто эта особа хотела купить книгу, вашу книгу. После того как Семпере отказался ее продавать, возникла потасовка, и у букиниста случился сердечный приступ. По вашим словами, книга практически уникальна, ее экземпляров почти не осталось. Как она называлась?

— «Шаги с неба».

— Точно. Именно эту книгу, как вы подозреваете, украли в день смерти Семпере.

Я подтвердил. Инспектор взял папиросу и закурил. Сделав пару затяжек, он затушил ее.

— Вот в чем дилемма, Мартин. С одной стороны, я не сомневаюсь, что вы наплели мне кучу небылиц. Вы сочинили их или потому, что принимаете меня за идиота, или — что, возможно, еще хуже — сами поверили в них, повторив столько раз. Улики указывают на вас, и проще всего мне было бы умыть руки и передать вас Маркосу и Кастело.

— Но…

— Но… Крошечное «но», незначительное, на такое «но» мои коллеги запросто не обратили бы внимания. Однако меня оно беспокоит, точно соринка, попавшая в глаз, и заставляет сомневаться. И хотя это противоречит опыту, накопленному мною за двадцать лет службы, но вдруг ваш рассказ, не будучи правдой, в то же время и не является ложью?

— Могу только добавить, что я рассказал все, что помню, инспектор. Хотите — верьте, хотите — нет. Даже я сам иногда перестаю верить. Но запомнил я события именно так.

Грандес вскочил и принялся расхаживать вокруг стола.

— Сегодня днем, беседуя с Марией-Антонией Санаухой, или Ирене Сабино, в ее комнате в пансионе, я спрашивал ее о вас. Она ответила, что вас не знает. Я пояснил, что вы живете в доме с башней, где они с Марлаской провели несколько месяцев. И снова спросил, не припоминает ли она вас. Она ответила отрицательно. Чуть позже я упомянул, что вы приходили к фамильному склепу Марласки и уверены, будто видели ее там. И в третий раз женщина заявила, что никогда вас не видела. Я ей поверил. И верил до тех пор, пока не заметил на столе книгу. Я уже уходил, когда женщина сказала, что озябла, и открыла шкаф, чтобы достать шерстяную шаль и набросить на плечи. Книга привлекла мое внимание потому, что была единственной в комнате. Воспользовавшись тем, что хозяйка повернулась ко мне спиной, я открыл книгу и прочитал посвящение, написанное от руки на первой странице.

— «Сеньору Семпере, самому лучшему другу, какого могла бы пожелать себе книга, с благодарностью за то, что он распахнул передо мной двери мира и показал, как войти в них», — процитировал я по памяти.

— Подпись — «Давид Мартин», — закончил Грандес.

Инспектор задержался у окна и отвернулся от меня.

— Через полчаса за вами придут, а меня отстранят от дела, — сказал он. — Вы поступите на попечение сержанта Маркоса. И я уже ничего не смогу сделать. Вы в состоянии сообщить еще что-нибудь, что позволило бы мне спасти вашу шею?

— Нет.

— Тогда доставайте потешный револьвер, который вы прячете в пальто весь день, и, очень постаравшись не прострелить себе ногу, начинайте угрожать вышибить мне мозги, если я не отдам вам ключ от двери.

Я покосился на дверь.

— Взамен я прошу только сказать, где Кристина Сагниер, если она еще жива.

Я опустил голову, не в силах вымолвить ни слова.

— Вы ее убили?

Молчание тянулось бесконечно долго.

— Я не знаю.

Грандес подошел ко мне и протянул ключ.

— Сматывайтесь отсюда, Мартин.

Я взял ключ после минутного колебания.

— Не приближайтесь к главной лестнице. Если идти по коридору, в самом конце, слева, есть голубая дверца. Она открывается только изнутри и ведет на пожарную лестницу. Выход в переулок позади здания.

— Как мне вас благодарить?

— Начните с того, что не теряйте времени. В вашем распоряжении тридцать минут, прежде чем все отделение пустится за вами в погоню. Не тратьте их даром, — сказал инспектор.

Схватив ключ, я ринулся к двери. У порога я на миг обернулся. Грандес сидел на столе и наблюдал за мной без всякого выражения.

— Эта брошь с ангелом, — сказал он, указывая на мой лацкан.