Игра 14.0 - [129]

Бастиан краем глаза поглядывал на отца, но тот молчал, лишь иногда покачивая головой. Если бы всё не было так абсурдно, Бастиан принял бы подергивание уголков его рта за улыбку.

— А что случилось с Штайнхеном? Почему у него выступила сыпь?

В глазах Пауля проскользнула гордость.

— Борщевик. Удивительное растение. Растет практически всюду, и очень высокое. Оно ядовито, вызывает сильное раздражение кожи, особенно при ярком солнечном свете. Я высадил его, когда приезжал сюда в прошлом году, а Карина, умница, привела всю группу прямо на мою грядку.

— А Арно завела в западню, в волчью яму.

Лицо Пауля выражало искреннее сожаление.

— Я не хотел, чтобы он так тяжело поранился. Достаточно было порезать лодыжку, на большее я даже не рассчитывал. Главное, чтобы нельзя было покинуть это место, ты же понимаешь? Иначе бы никто в проклятие не поверил, и Доро не сумела бы никого убедить.

— Значит, Доро с тобой заодно!

Пауль вытаращил глаза.

— Доро? Да никогда в жизни! Она верит в это проклятие всеми фибрами души. Только поэтому ей удалось всех убедить. С Доро получилось как с борщевиком. Я рассказал ей эту легенду в прошлом году, и то, что упало ей в сердце, принесло такие удивительные плоды!

— Значит, — профессор Штеффенберг говорил угрожающе тихо, — ты внушил этой толпе идиотов, что они непременно умрут, если не прикончат Бастиана.

Пауль, помедлив, кивнул.

— Под словами об идиотах не подпишусь, но, в принципе, всё так и было.

— Но ты его защищал?

— Конечно. Иначе бы всё вышло из-под контроля. Пару раз ситуация была совсем на грани.

Ну разумеется. Бастиан уже не владел собой.

— Да, если бы Георг перерезал мне глотку, план бы и впрямь рухнул! Ну ты и засранец!

Улыбка на лице Пауля слегка угасла.

— Ты прав, там действительно оказалось чертовски рискованно. Но я не верю, что Георг в самом деле сумел бы такое осуществить. — Он кивнул Бастиану. — Конечно, я тебя понимаю. Я сам перепугался.

Перепугался он. Если выберусь из этой ямы, сверну тебе шею.

Бастиан снова подергал решетку у себя над головой; от злобы он буквально кипел. Почему его противный папаша ни разу не вспылил? Почему он не прихватил с собой никакого оружия? Хоть бы шприц взял с нейротоксином![39] Нет же, он просто стоял тут с каменным лицом.

— Значит, у тебя на всё готова куча свидетелей, из которых никто слова плохого о тебе не скажет, потому что они вообще не знают, что это всё сделал ты? Более того, они считают виноватыми только самих себя!

Вместо Пауля ответил Ларс:

— Да, они в конце концов поняли это. У большинства и так ужасно скверно на душе, им стыдно даже признаться, что они были здесь.

Отец Бастиана кивнул.

— Иными словами, если я подам на тебя в суд, никто из них не выступит с показаниями против тебя?

— Если ты решишься подать на меня в суд, — сказал Пауль с мягкой улыбкой, — у газетчиков пару недель не будет проблем, чем заполнять первые страницы. Фотографии склепа крупным планом, вся эта история с проклятием… Главный герой, конечно, я. Ну, а потом, чтобы не было скучно, я по секрету расскажу тому, кто больше предложит, кто мой настоящий отец. Знаменитый врач подменивает пробы крови, чтобы сэкономить на алиментах! Знаменитый врач бросает в беде своего сына и его больную безработную мать! Да, я знаю, что ты хочешь сказать: конечно, ты всё это будешь оспаривать, но тебе придется какое-то время иметь дело вовсе не с той прессой, которая тебя любит и обожает. И уж совсем с плохой стороны ты себя выставишь, если откажешься проходить повторный тест на отцовство. А я ведь этого потребую. Какой результат покажет этот тест, мы оба знаем, не так ли?

Бастиан внимательно наблюдал за отцом, видел, как его лицо болезненно дернулось. Он ожидал взрыва — тот непременно произойдет, должен произойти.

И произошел. Смех. Отец засмеялся так, как Бастиан еще никогда не видел. Он нагнулся, уперся руками в колени, жадно хватал воздух.

— Это, — откашливаясь, произнес он, — стоит определенно больше, чем сто пятьдесят тысяч евро. Это фантастика. Я бы сам лучше не выдумал. — Он вытер навернувшиеся на глаза слезы, с трудом перевел дух, направился к Паулю, который впервые за всю сцену в подвале казался совершенно озадаченным, и остановился рядом с ним, буквально в шаге. — Ты точно знаешь, что хочешь и как этого добиться, не так ли? — По-прежнему посмеиваясь, отец покачал головой. — Ум и отсутствие всякой щепетильности. Далеко пойдешь! Бастиан, ты понял? Вот мы и видим перед собой человека, который просчитывает свои шансы и максимально их использует. — Он ткнул Пауля указательным пальцем в грудь. — Мне плевать, мой ты сын или нет. В какой-то мере ты мне даже ближе, чем Бастиан. В нем я таких качеств никогда не находил. — Профессор Штеффенберг небрежным движением указал в сторону решетки. — А теперь вытащи его оттуда, иначе я выйду за рамки приличий.

На этот раз Пауль помедлил с ответом.

— Конечно. Как только деловые вопросы будут улажены.

Отец всё еще ухмылялся, но лицо выдавало его настороженность.

— Разумеется. Давайте рассчитаемся.

Пауль достал из сумки, висевшей у него на поясе, листок бумаги.

— Здесь уже всё указано. Помимо алиментов, следует выплатить по пятнадцать тысяч евро моим помощникам — Ларсу, Карине, Сандре и Симону.