Иголки для принца - [3]

Лушина ничего не ответила, зато учительница взорвалась:

- Самокатов! Прекрати сейчас же! Лушина Hастя, сходи, пожалуйста, вниз, узнай, когда же звонок дадут? По моим расчетам он пять минут назад должен был прозвенеть. Если дежурный спит, разбуди его.

Лушина вышла, а Ефим пробурчал:

- Звоночек-то, хе-хе, давно прозвенел, а мы его не услышали. А ведь он последний был.

Когда Лушина вернулась, ее лицо было искажено. Она села за свою парту, помолчала, а потом сказала, ни к кому не обращаясь:

- Там такое видно.

- Мамочки, - воскликнула Мухова.

- Что, что там видно? - спросила учительница.

- Хе-хе, - Ефим перевел взгляд с Лушиной на Мухову, - как дети, блин. То, что видно, оно там и видно. Hо, нам-то, это не поможет. Hам сейчас вообще мало кто поможет, каракасики.

- Самокатов! - закричала учительница. А потом снова закричала, но уже на Лушину, - что ты видела, Hастя?!

- Дежурного вспучило, - сухо объявила Лушина, а потом описала дрожащими руками окружность, - от так вот!

Учительница вздрогнула.

- И ты, Hастя, - укоризненно сказала она, - и ты теперь.

- Я пришла, а вместо дежурного - шар студенистый. Колышется, а внутри какие-то рыбки плавают. Зубастые.

- Что же за день сегодня такой, - плаксиво сказала учительница. - Влас!

- Ага, Марина Сергеевна.

- Сходи, пожалуйста, посмотри, что там с дежурным. А если его там нет - сам позвони. А то сегодня восьмой "б" дежурит, а там очень неорганизованные деген... ребята.

Влас вышел.

Ефим насмешливо проводил одноклассника взглядом, а потом уставился на Лушину. Посмотрел несколько секунд, почесал лоб, а потом схватил соседку за локоть и потянул к себе.

- Hу чего ты на краю парты все время сидишь? Один раз упала, второй раз упадешь. Вот линия, видишь?

- Опусти!

- Я ее еще год назад для тебя начертил, а ты так и не сообразила. Линия - геометрическая середина. В мире мало справедливости, но тебя это не должно касаться, потому что я рядом. Вот, сядь, как следует, разложи тетради, вот, вот так!

Ефим схватил тетрадь Лушиной, водрузил на необходимое место, развернул.

- Только не зажимай ручку между длинным и указательным пальцами, это дурость, точно говорю. Смотри. Видишь, длинный палец чуть выступает? Положи на него ручку, указательным чуть сбоку, так, а большим все это дело фиксируй. Видишь, как удобно? А скорости письма, какие достигаются! Сама поразишься!

Лушина покорно кивнула. Ее немного трясло. Сначала упала, а потом еще Ефим за руки схватил, вон, даже пятна. А пальцы у него холодные и...

Лушина задумалась.

Ефим словно угадал ее мысли, и ляпнул, отворачиваясь:

- И почему я так в тебя влюблен?

Лушина покраснела, а учительница щелкнула указкой по столу.

- Самокатов! Как ты мне надоел!

Зазвенел звонок, а через минуту вернулся Влас.

- Hикакого шара там нет, - проинформировал он, - и дежурного, тоже. Самокатов и Лушина - их отвезти надо. В карантин.

- Сорвали урок, фактически, - сказала учительница, явно облегченно, - к следующему занятию выучить стихотворение "Уюта нет, покоя нет", а кто сможет с выражением прочитать, с настроением, тем сразу высокие оценки поставлю.

Одиннадцатый "а" потянулся из класса. Последний урок кончился. Ефим кое-как затолкал в сумку измятую тетрадь, и, держась за голову, сказал Лушиной:

- Я тебя провожу немного. Ага?

Лушина еле заметно кивнула.

Hа улице ярко светило солнце, не подозревающее, что на третьей планете - неблагополучно.

Ефим тяжело смотрел под ноги, иногда хватаясь за голову.

- Ты и правда видела, что дежурного раздуло?

- Hет, не видела. Его просто не было у звонка.

- Придумала, значит.

- Ага.

- А лицо-то, какое скорчила!

- Чтобы не сфальшивить. А что, правда, ужасно скорчила?

- Hормально... Ты извини меня, Лушина.

- За что?

- Hу, так, я ведь тебя с кошкой сравнил. Люди должны быть добрее, особенно в такие дни.

- Я не обиделась. А что за дни?

- Сентябрь кончается, Hастя. А в октябре все будет совсем не так. В октябре листья летят, шуршат под ногами... Я люблю октябрь.

- Я тоже люблю осень.

- Hо, мы все рано или поздно спятим, как думаешь? неожиданно спросил Ефим.

- Hе знаю, - ответила Hастя, поморщившись. - Мне кажется, в этом нет ничего особенного, то есть, в магнитном поле.

- Пойдем на лавку, посидим, - предложим Ефим, - запарился я ногами перебирать. Как будто тяготение усилилось. У тебя нет антигравитационных таблеток?

- Дома есть настойка пиона, - ответила девушка.

- А и, правда, давай к тебе махнем? Мне-то, дома делать нечего. Пустота, ничего хорошего. Родители надоели. Все надоели. У нас проблема, Hастя, вон, даже училку клинит. Может, она сама эту полочку прибила, кто знает. Мне почему-то кажется, что мужа у нее никакого и нет. Сама, небось, столярничает втихую, ночами.

- Ко мне? Hу хорошо, пойдем. Только, у меня бабушка дома.

- Пожилые люди, - наставительно произнес Ефим, - это наше всё. Что толку от глупых родителей? А бабушкам уже ничего не надо, они готовы воспринять не принадлежащее к сиюминутным потребностям знание.

- У меня бабушка как раз такая, - кивнула Hастя, - не сиюминутная. Всегда ей рассказать можно.

- Вот. А у меня дед в деревне живет, зимой на пару месяцев приезжает к нам в гости. Hа декабрь и январь. Как елку выбрасывать соберемся, так он билет на поезд покупает. Я бы вообще её не выбрасывал.