Игнатий Лойола и Общество Иисуса - [15]

Духовная дисциплина почти отсутствовала. В некоторых местностях слова «священник» или «монах» стали ругательством. Дух Реформации грозил ниспровергнуть всю католическую религию. Из северной Германии реформаторы перешли в Швейцарию, Скандинавию, Англию. Франция и Голландия рукоплескала мартинистам, лютеранам, кальвинистам, Италия слушала направленные против католичества речи. Падение Рима к 1530-м годам казалось неизбежным. Инквизиция свирепствовала только под сенью наикатолического испанского короля, но в других европейских странах ей развернуться, к счастью, не дали. Сам Игнатий Лойола на дух не переносил инквизицию, но решил посвятить свою жизнь борьбе с реформаторской чумой, наползавшей из Германии. Он не собирался негодовать и ужасаться, а хотел всеми силами бороться с ересью. Бесчисленные толпы монахов давно утратили влияние на сердца людей, не было веры и остальному невежественному, порочному и бесстыдному духовенству. Нужны были другие силы с другим духом для борьбы с Реформацией. Он, Игнатий Лойола, создает эти силы и станет их вождем. Целью его духовного рыцарства станет не только обращение язычников и усовещевание грешников. Он будет бороться с ересью. Его войско будет победоносно бороться с еретиками.

Игнатий Лойола понимал, что ему нужны воины, духовные рыцари, которые не только умерщвляли плоть и совершенствовались в аскезе. Ему нужны были настоящие бойцы, имевшие достаточно мужества и силы для борьбы с непобедимой до сих пор Реформацией. Они должны были следовать примеру апостолов, а основой их жизни и деятельности должны стать проповеди и миссионерство. Они должны стать для народов Европы откровением в христианстве. Им не нужна пышная свита и внешний блеск. Они должны под палящим солнцем, дождем, холодным ветром идти по всем европейским дорогам, наставлять заблудших и невежественных, будить у грешных людей почти заснувшую совесть. Духовные рыцари должны побеждать проповедников Реформации истиной, словом, примером, молитвой, глубокими знаниями не только богословия, но и философии, права, логики. Это должны быть образованные, культурные и непоколебимые люди, приходящие на помощь всем нуждающимся и дающие их душам небесный свет. Лучшие представители народов Европы, проникнутые искренней верой, должны пополнять ряды духовного рыцарства, находя в будущем ордене свой идеал. Он, Игнатий Лойола, найдет и подготовит таких людей. Он, Игнатий Лойола, создаст такой орден, который станет универсальным и могущественным орудием католической церкви. Он, Игнатий Лойола, станет всем для всех, чтобы приобрести сердца всех. Он, Игнатий Лойола, добьется того, что вера в Бога будет настолько велика, что человек не колеблясь уплывет в море на доске, если у него нет корабля, или лодки. Все его воинство никогда не будет почивать на лаврах: «Работающие в винограднике Господнем должны опираться на землю лишь одной ногой, другая уже должна быть приподнята для продолжения пути».

К 1534 году отчаянно-холодное и яростно-спокойное желание Игнатия Лойолы создать войско духовных рыцарей поддержали четыре испанца, португалец и швейцарец – Петр Фабер, Франциск Ксавье, Иаков Лайнес, Альфонс Сальмерон, Николай Бобадилья и Симон Родригес. Первым, кто принял идею Лойолы о духовном рыцарстве для обращения людей и борьбы с ересью стал швейцарец – савояр Петр Фабер, его товарищ по комнате и учебе. Сын бедных крестьян из небольшой деревни Вилларе близ Женевы, тихий, набожный, образованный и кроткий характером Петр Фабер вместе с Игнатием изучал философию в Коллегии святой Варвары. Игнатий объяснил Петру свои принципы, учил, как нужно бороться со своими недостатками – осторожно, не со всеми сразу, а преодолевая их один за другим. Точно так же, одну за другой, надо развивать свои добродетели, как можно чаще ходить на исповедь и причащаться. Петра Фабер, остроумный юноша с пылким воображением и уже посвященный в сан священника, увлекся необыкновенной идеей, твердо поверил в миссию Лойолы, стараясь проникнуть в тайны его Духовных упражнений. Сам первый духовный рыцарь, уже не был так стремителен, как раньше, он долго искал и выбирал соратников и учеников, привлекая их на свою сторону. Вторым рыцарем Лойолы стал Франциск Ксавье из хорошо памятной Игнатию Памплоны, знатный, любезный, одаренный человек, после университета ставший преподавателем философии в городе Бове, недалеко от Парижа. Фабер и Ксавье под руководством Лойолы в течение месяца делали весь очень сложный цикл Духовных упражнений. В 1532 году к Лойоле сами пришли романтик Альфонс Сальмерон и Иаков Лайнес, рассудительный юноша с умом старика, мгновенно ориентирующийся в теологии, дипломатии, логике. Очень начитанный Лайнес быстро понял выдающиеся перспективы задуманного Лойолой дела. Чуть позже к Игнатию присоединились неутомимый и пылкий Николай Бобадилья и высокомерный Симон Родригес. Всем первым духовным рыцарям было восемнадцать – двадцать пять лет. Они часто собирались у сорокалетнего Лойолы, проводя время в разговорах о борьбе с реформацией и о миссионерстве в Палестине, о победе христианской веры над язычниками без оружия. Впоследствии Лойола говорил, что его выбор первых соратников не мог быть умнее, лучше и счастливее. Все шестеро с увлечением слушали пылкого энергичного энтузиаста с железной волей. Лойола видел сам, насколько они религиозны и совестливы. В сорок два года Игнатий, по воспоминаниям современников и соратников, обладал какой-то сверхъестественной силой. Только он мог возбудить у молодых и умных студентов одного из лучших европейских университетов такой энтузиазм в пользу достаточно химерического предприятия. Шестеро первых иезуитов поверили Игнатию и шли с ним и за ним до конца своих жизней. Сохранилось описание сорокалетнего Лойолы: «В его фигуре не было ничего импонирующего. Он был худощав и не высокого роста. Его костистое лицо было скорее выразительно, чем красиво. Темные глаза смотрели, казалось, скорее, внутрь, чем наружу. Волосы сильно редели на широком и высоком лбу. Он несколько хромал и поэтому когда шел или стоял, обычно опирался на палку. Его костюм был всегда изыскано опрятен, но крайне прост. На его осанке всегда лежал опечаток уверенной в самой себе и сдержанной на словах grandezza прирожденного дворянина. Он никогда не смеялся и не шутил, никогда не терял своего почти торжественного спокойствия».