Игла - [67]

Саша сам любил в доме уют и благополучие, поэтому вместо утренней хорошей зарядки он пылесосил, намывал, натирал и расставлял все по местам. Особенно по прилету из командировки ему хватало работы на первые три-четыре дня. За две недели отсутствия жена умудрялась превратить квартиру в огромную свалку-помойку. Даже намекать на порядок было чрезвычайно опасно. Кроме взрыва гнева и обиды из ее уст вырывались многочисленные обвинения. Если разумно как-то проанализировать этот поток крика, то понять все равно смысл невозможно. Главные слова в этом поносе слов означали, что он сам дурак.

Саша эту служебную квартиру получил сразу по прибытию из училища. Здесь шла реорганизация объединенного авиаотряда, поэтому с жилплощадью была самая лучшая обстановка на весь аэрофлот всего Советского Союза. Даже ему холостому предоставили двухкомнатную квартиру, поскольку однокомнатных под рукой не оказалось. Но руководство пошла на такой шаг, чтобы не потерять ее, так как был конец года, и, если совсем отказаться, то отнимут без возврата.

А такой шанс упускать нельзя. Тем более, что жилье служебное. А тут на радость всем, кроме него самого, Саша женился. Вот потому эта жилплощадь закрепилась за ним окончательно. Да и до появления жены Саша любовно и заботливо ухаживал за своей квартирой, обставлял мебелью и телевизионной и радиоаппаратурой, кухонным оборудованием. Ежедневно между командировками пылесосил и мыл. И вот теперь, оставшись снова в одиночестве, он вернул своему жилью излюбленный порядок. Этим и удивил Анфису. Она не могла понять, что один холостой одинокий мужчина может поддерживать в таком идеальном порядке такое большое и просторное жилье.

— А у тебя дома дела похуже? — спросил Саша, гремя тарелками и кастрюлями на кухне.

Анфису такой вопрос поставил в тупик. Уж хуже, чем в ее доме, она, наверное, и не встречала. В ее родном доме грязь и беспорядок — это явление обычное.

— Намного, — немного помолчав с минутку, ответила девочка, печально склонив голову. — И всегда пахнет скверно. А что я поделать смогу? Со мной даже за одной партой никто сидеть не хочет. Я и сама слышу этот запах, но у меня другой одежды просто нет. Они смеются, дразнятся, а я как-то привыкла и внимания не обращаю. Что толку обижаться, если ничего изменить нельзя.

— А мамка что? Совсем не хочет следить за своим ребенком, или болеет часто?

— Мамки у меня нет. Она умерла еще до школы. Я ее уже плохо помню. А папка пьет каждый день. Еще бабка с нами живет. Это папина мама. Она злая. Всегда ругается и дерется. Говорит, что она не собирается за мной смотреть. Пусть, говорит, сам папка и кормит, и одевает. Ему некогда, а она кушать совсем не дает.

— И как же ты выкручиваешься? Ведь это надо и в школу одеться, и кушать с собой чего-нибудь взять.

— Ты что, я дома не всегда кушаю, а в школу и брать, никогда ничего нет, о чем ты говоришь? Дома хоть шаром покати. Вот такие баранки и ищу, — тяжело вздохнула Анфиса.

— А я их пинаю, — Саша подхватил ребенка на руки и усадил к себе на колени. Он не обращал внимания на эти посторонние запахи. Его душила жалость к ребенку и ненависть к тем взрослым, что не могут разобраться между собой и забывают о тех, кто еще не может самостоятельно ходить по этой земле. — Мы больше не будем собирать баранки и куски, я постараюсь позаботиться о тебе.

— Я сама скоро вырасту и пойду работать, — всхлипнула Анфиса, плотней прижимаясь к Саше. Ее еще никто не сажал на колени и не говорил добрых слов. Вот ее глазки не выдержали и всплакнули. — Тогда у меня тоже такая квартира будет. А еще много разных баранков и булочек. И одежда всегда чистая.

— Будет. Только для этого обязательно нужно вырасти. А еще выучиться, чтобы быть умной и умелой. Ведь чтобы работать, нужно овладеть какой-нибудь профессией. Правда, ведь?

— Трудно учиться, и негде. Я со школы прихожу и скорее на улицу убегаю.

— Ты в третьем классе учишься?

— Ага. Первый год продленка была. Так я там уроки делала. А сейчас негде.

— Ко мне приходи после школы. Мы всегда с тобой вместе уроки делать будем.

Айбахор пришла, когда уже Саша с Анфисой мыли посуду. Она удивилась присутствию такой гостьи-бродяжки, и сразу всем своим видом показала, что девочка здесь лишняя. В этом доме у нее больше прав находиться и командовать.

— Саша, ты чего это в дом оборванок приводить стал? — грубо спросила, не заботясь, чтобы эти слова услышала и Анфиса. — А не пора ли ей и честь знать?

— Понимаешь, Айка, пока в этой квартире я хозяин. И гостей буду сам для себя подбирать. Мне хотелось бы более почтительного отношения к моей гостье.

— Может, мне тогда лучше самой уйти, если такой лишней оказалась? — неуверенно спросила Айбахор, пока еще не сомневаясь в своей необходимости и желанности в этой квартире, намного большей, чем эта замызганная девчонка.

— Саша, может, я уже пойду? Ладно? Спасибо тебе за ужин. Супчик очень вкусный.

— О! А мы уже на "ты"! — съехидничала соседка. — Иди, иди, а то нам после тебя еще квартиру проветривать нужно. Саша, открывай окна поскорее, а то дышать нечем.

Анфиса вся съежилась, как от удара, и стыдливо покраснела. Она ведь уже успела почувствовать себя здесь свободно и раскованно, а тут так внезапно ей справедливо напомнили о ее месте. Она встала и уныло направилась к выходу. Но Саша быстро вскочил с дивана и подхватил девочку на руки.