Игла - [25]

Женщины пугливо прижались друг к другу. Воспользовавшись ситуацией, к ним прижались некоторые из мужчин. Остальные тоскливо хмурились. Ребенок пытался плакать, но ограничился кратковременным хныканьем, поскольку происходящее было не совсем понятным, а напряженная обстановка слегка не устраивала. Он просто не мог определиться с поведением: надо ли вообще сейчас плакать. Заместитель начальника вопросительно посмотрел на Гришу.

— Не перевернемся?

— Не должны, — неуверенно заверил он, и для большей безопасности дал команду экипажу пришвартовать размахавшиеся лопасти, словно птица крыльями.

Несмотря на то, что все двери и щели были плотно закрыты и законопачены, через несколько секунд после столкновения с бурей на зубах скрипел песок. Заместитель начальника взял канистру, на которой крупными буквами было написано: "для непищевых и негорючих веществ", и прополоскал этой жидкостью рот.

— Гриша, какой позор на весь аэрофлот. Когда же ты приличной посудиной обзаведешься? — спросил он, сплевывая невкусную противную теплую жидкость.

— Ты же не обеспечиваешь.

— Что, и канистры для воды я выдавать должен? Мне так кажется, что все оборудование, входящее в перечень, необходимого для полетов, на вашей совести. Ты и без того все склады мне подчистил, что кладовщики уже пугаются одного вертолетного звука и в паники зарываются в песок, словно ящерицы.

— Я же не для себя и не для собственных жены и детей стараюсь. Все для благоустройства жилья и на радость экипажам, что работают на вас. Это для вас наше жилье временное, а мы, как не крути, а почти полжизни проводим в этом вагончике. Чего же потом удивляться всяким прицепившимся заболеваниям, если самому не подумать о себе. Вы с нашим начальством уже один раз позаботились.

— А у нас в аэропорту ничего и нет приличного для воды, — вмешался в разговор Саша. — На каждом собрании только об этом и говорим, а пользы никакой.

— Разворовали, — внес ясность в беседу Миша. — В комплекте со всем необходимым оборудованием входят и термоса, да при укомплектовании каждый начальник норовит стащить и домой уволочь. Вот для нас ничего и не остается, кроме этих канистр.

— Надолго буря-то? — спросила одна из женщин. Сидеть, молча и слушать вой ветра со скрипом песка об обшивку стало невмоготу. Хотелось говорить о чем угодно, только бы не думать об испортившейся погоде. Да еще в таком полумраке.

— Помнится, три дня дуло без остановки. Во так намело! Неделю потом песок из квартир выносили обратно в пустыню. А наелись песка, так до конца дней, думали, хватит. Ан, нет, не хватило, решила природа, и решила слегка добавить. Придется еще немного поесть, — хмуро поделился воспоминаниями заместитель.

— Значит, умрем, — оптимистично подытожил Гриша. — Ни еды, ни воды на нас всех на три дня не хватит. Даже если ваши сырые запасы все съедим без остатка.

— На буровую пробиваться будем, выкрутимся, — обнадежил своей идеей заместитель начальника.

— Человек без еды может больше месяца прожить, — возразил Саша двум оппонентам.

— Ты не проживешь. У тебя без еды и одного дня не бывает, — резюмировал Гриша.

— Надо распределить всю еду на всех поровну, чтобы каждый съел только свое. Иначе за Сашей не уследишь. Сожрет все без остатка, — внес предложение заместитель.

— Сырые овощи можно оставить напоследок, они долго сохранятся, а вот с мяса начнем в первую очередь. Жалко будет, если пропадет, — продолжил идею распределения Миша.

— Мясо в банках. Мы решили сегодня тушенку взять. Ее готовить удобно и не портится, — успокоила сомнения бортмеханика женщина. По-видимому, повар.

Вот так и разговорились. Все сразу. И страх перед бурей ушел на дальний план, словно это мелкое пыльное недоразумение даже создало такое удобство для общений. Заодно и вспомнили исторические факты успешных длительных голоданий, не просто бедственных, но и излечивающих от страшных болезней и избавляющих от недугов. По пути поругали воровство в аэрофлоте, по причине которого на борту теперь находится малопригодная для внутреннего потребления вода. Нашли поименно виновных в этих безобразиях.

А уж затем внесли деловые предложения по устранению этих недостатков. Заодно обнаружились массовые злоупотребления в самом УРБе. К счастью для обвинителей один из представителей этой организации и виновник всех бед находился с ними рядом в вертолете. А выслушать пришлось, так как на улицу в этот тарарам не выйдешь, чтобы избежать справедливых укоров. Но задержались на нем недолго, так как уже расширялся масштаб критики до области. Сами не заметили, как и из этих границ маханули по всей стране.

Особенно досталось сфере обслуживания и должностным лицам, от которых зависело наведение порядка на планете. Гневно осудили империализм и его загнивающую сущность, затронули космогонию и космополитизм, хотя практически никто не понял значения этих слов, но полемизировали активно все. В конце концов, в результате горячих споров нашли прямого виновника и в этой буре. Потом поняли, что глубоко копнули и решили помолчать.

— Все дует и дует. Откуда только мощи берется у нее. Давно пора и замориться.

— Скоро устанет. Природа, как маленький котенок — напрыгается, побесится, потом отдохнуть захочет.