ИГИЛ. «Исламское государство» и Россия. Столкновение неизбежно? - [19]

Тем не менее, функционеры режима прекрасно понимали важность идеи для контроля над массами. Чем привлекательнее идея и более проникнуты ею нерассуждающие массы – тем жестче контроль. Выбор у них после краха режима был невелик: идеология Баас полностью себя дискредитировала, определенные симпатии к ней, конечно же остаются и по сей день, но как и для всех рухнувших социалистических проектов ХХ века, ее время на данном этапе ушло. Возможно, что на каком-то ином уровне эти идеи будут вновь востребованы, и скорее всего, так и произойдет, однако это будет уже совсем иной социализм, возврата к прежнему не будет.

У баасистов в пределах досягаемости из всего набора возможных идей оставался лишь ислам, однако эта ниша была прочно занята исламистским сопротивлением, а резкое деление страны на шиитов и суннитов ставило вопрос ребром: никаких шансов у баасистов в шиитской среде не было, оставались только суннитские радикалы. Конкурировать с ними на одном поле было нелепо, да и означало это бескомпромиссную борьбу не с оккупантами и их марионеточным правительством, а между баасистами и исламистами в первую очередь.

Баасистов не могла устроить Аль-Кайеда с ее оборонительной идеологией, которая позиционировала ислам как жертву современных крестоносцев. Им нужна была бескомпромиссная наступательная идеология построения исламского государства «здесь и сейчас». И такая идеология нашлась у маргинальной, а поэтому агрессивной и оппонирующей Аль-Кайеде группировки Аймана аз-Завахири.

Елена Галкина, доцент Школы востоковедения НИУ ВШЭ в статье «Чем соблазняет Исламское государство» пишет:

«…Доктрина ИГ включает, в частности, следующие концепты, корни которых можно найти в салафитской литературе, но не в столь жёстком виде: неспособность управлять страной в соответствии с шариатом – куфр (неверие, самый страшный грех); сопротивление Исламскому государству – иртидад (вероотступничество, одно из проявлений куфра); ширк (идолопоклонство, язычество) должен бескомпромиссно искореняться, где бы ни был встречен (в мире не должно остаться ни одного язычника); все шииты – вероотступники; Братья-мусульмане и ХАМАС – предатели ислама.

Аль-Каида позиционирует свою борьбу как «оборонительный джихад» (джихад ад-даф‘), исходя из того, что исламский мир подвергается атаке со стороны «крестоносцев» (Запада) и местных правителей-вероотступников. ИГ также использует этот концепт, но практически с момента появления направляет свою пропаганду, в первую очередь, против лидеров мусульманских стран, борьба с которыми, по мнению лидеров организации, более актуальна, чем противостояние Западу. Кроме того, ИГ признаёт и «наступательный джихад» (джихад ат-талаб) в отношении язычников и вероотступников, особенно шиитов, замысливших совместно с США превратить Ирак в шиитское государство, чтобы замкнуть «шиитский полумесяц от Тегерана до Бейрута».

Сейчас старшее поколение исламистских теоретиков отвернулось от И Г, поражённое его жестокостью. Проработкой идеологии группы занимаются молодые религиозно-политические философы, наиболее влиятельный из которых – 30-летний Турки аль-Бин‘али, бахрейнец из хорошей семьи, ниспровергатель авторитетов и мастер интернет-троллинга. Идеологи и пропагандисты И Г, сами с юности живущие в сети, знают культурные коды и арабской, и западной молодёжи, способны создавать мемы и запускать медиавирусы.

Многие материалы рассчитаны на неарабского реципиента и содержат мессиджи, привлекательные за пределами исламского мира: на вербовочных видео ИГ предстаёт как братство «воинов истины», членом которого может стать каждый, причём внимание реципиента не акцентируется на исламской составляющей. Это образ боевого лагеря победителей, которые приходят устанавливать свои правила, и насилие – неотъемлемая их часть.

Казни

В вербовочных роликах присутствуют крупные планы погибших джихадистов, реальные взрывы, перестрелки, казни. Такая подача материала призвана привлечь не религиозных фанатиков, а «солдат удачи», не нашедших себя в мирной жизни. Ещё одна целевая аудитория – подростки, для которых насилие знакомо по компьютерным играм. Так пропагандисты рекрутируют и профессиональных наёмников, и юношей, ищущих жизни экстремальной и полной высокого смысла…»[7]

Хаджи Бакр

Логика борьбы подвела руководителей баасистского подполья к совершенно конкретному решению: необходимо брать под свой контроль или предлагать союз этой исключительно перспективной идеологии и использовать ее в своих целях, предоставив идеологам свои организационные и ресурсные возможности в деле достижения конечного результата. Нашелся предмет для торга и соглашения, создались предпосылки для унии, так похожей на союз Ибн-Сауда и Абд Аль-Ваххаба.

Вот здесь и сыграли свою роль особенности выстроенной к этому времени Абу Мусабом аз-Заркави структуры исламистского подполья в Ираке. Во-первых, двухзвенная организационная структура гарантировала, что контроль над штабом исламистов – Шурой – почти автоматически дает возможность взятия под контроль всех сетевых структур, которыми она управляет. Во-вторых, иракские исламисты сами искали возможность сплава исламизма и национализма, так как их не слишком устраивал космополитичный подход идеологии Аль-Кайеды. Интересы сошлись – и появление Хаджи Бакра стало тем спусковым крючком, который запустил всю последующую цепь событий.