ИГ/РА - [44]

– Хорошо.

Вытащив телефон из кармана, я проигнорировала пропущенный сигнал о приёме таблетки; и набрала круглосуточный номер доставки пиццы.

– Pizzakoju, tere, – поприветствовала меня бодрым голоском оператор.

– Здравствуйте, можно сделать заказ, – протянув свободную руку, я открыла жалюзи и выглянула в окно на тёмную улицу, – Таммсааре теэ 63.

– Какую пиццу вы желаете?

– Пеетри, – прикрыв динамик рукой, я снова обратилась к Лазареву, – Тонкая, толстая?

– Толстая, – ответил он, разлепив один глаз.

– На толстом тесте, большую.

– Peopizza? – уточнила девушка.

– Да, она.

– Какие–то напитки?

Подумав пару секунд и припоминая свои скромные запасы алкоголя, я сказала:

– Колу зеро. Именно зеро, не лайт. Два литра.

– Ваш заказ принят, курьер будет в течении часа. Сумма полностью: двадцать два евро и тридцать сентов.

– Хорошо, спасибо.

Сбросив вызов, я налила себе стакан воды, и уселась напротив Игоря.

– Почему зеро, а не лайт? – вопрошает он.

– Лайт слишком приторная. Зеро с кислинкой.

– А если тебе нальют в забегаловке лайт вместо зеро? – он ухмыльнулся.

– Я смогу отличить.

Он открыл глаза и поднял голову. Удивлённо заломив бровь, он переспросил:

– Да ну?

– Да, – без раздумий ответила я.

Лазарев положил руку на стол и пригладил его поверхность ладонью. Затем он медленно поднялся, обошёл его и встал передо мной. Взяв мой локоть, он мягко поднял меня на ноги, а другой рукой обхватил затылок, зарывшись пальцами в моих волосах.

Его лицо наклонилось, и он провёл носом по моей правой щеке, а потом поцеловал её. Я попыталась отпрянуть, но хватка на моей голове усилилась, не давая двинуться с места. Его мягкие губы нашли мои и прикоснулись к ним лёгким, мимолётным движением.

– Что ты делаешь? – прошептала я, цепляясь за его предплечье, чтобы не потерять равновесие.

– А на что это похоже? – он ухмыльнулся в своей манере и снова меня поцеловал, на тот раз смелее, воруя у меня короткий приглушённый стон.

Его руки переместились мне за спину и погладили мой позвоночник, пробравшись под ткань футболки. Он как будто считал каждую косточку своими пальцами, медленно перебирая их, словно я – флейта, а он – духовик. Возможно, он смог бы сыграть какую–то мелодию, но, увы, я не могла позволить ему это сделать.

Он почувствовал, что я напряглась и отстранился, прерывая контакт чуть солоноватых губ.

– В чём дело? – хрипло спросил он у моего лица.

Сглотнув, я ответила:

– Я не могу.

– Ты не можешь, когда к тебе прикасаются, – сухо сказал он, убрав руки.

Я кивнула и отошла от него в сторону.

– Сделай так, как ты можешь, – Игорь не дал мне уйти, обхватив моё запястье.

– Ты не поймёшь, – вырвалось у меня.

– Я не пойму, пока не попробую, – настойчиво твердил он, удерживая мою руку, – Попытка – не пытка, Оля.

Я застыла, пытаясь переварить его слова, придать им какой–то смысл и значение.

– Покажи мне, как ты можешь, – тихо сказал он, убирая волосы с моего плеча.

– Если я тебе покажу, то ты уйдёшь, – прошептала я.

– Я не уйду.

Не думая, я потянула его за собой в спальню. У шкафа, я остановилась и раздвинула двери. Пробежав глазами по вешалкам, я остановила свой выбор на классической серой юбке–карандаш и светло–голубой шёлковой блузке. Моё нижнее бельё хранилось в ящиках под одеждой, и я вытащила один из своих любимых комплектов, который надеялась надеть по особому случаю.

Что ж, похоже, этот особый случай наступил.

– Жди меня здесь, – сказала я Лазарю, направившись в ванную, – И сними футболку.

Прикрыв за собой дверь, я посмотрела на своё отражение и сделала несколько глубоких вдохов. Открыв кран, я пустила холодную воду и сполоснула руки по локоть, шею и лицо. Когда моя дорожная одежда легла в корзину, я надела на себя новое бельё, оторвав этикетки, юбку и блузку. Пригладив волосы, я взглянула на себя ещё один раз, и вышла из ванной.

В спальне горел яркий свет. Игорь стоял напротив окна, наполовину обнажённый. Знакомые кривые буквы на его спине вызвали у меня улыбку, а изображение гор на груди, когда он повернулся, заставило сердце забиться чуть чаще, пропуская удары.

Он действительно очень красив. В каждом изгибе читалась сила, ровная светлая кожа, упругие голубые вены, проступающие под ней. Лицо точёное, с изогнутыми чёрными бровями, с прекрасными ясными глазами, которые – огромная редкость для мужчин, прошедших сквозь ад. В них горел белый свет, такой похожий на ту жизнь, о которой я всегда мечтала. И я поймала себя на мысли, что в другой реальности, если бы она была возможна, я могла бы смотреть на него часами, не в силах оторвать взгляда.

Подойдя к прикроватной тумбочке, я открыла нижний ящик и взяла наручники. Ключ от них я положила под подушку, а сами браслеты показала Лазареву.

– Других у меня нет, – запнувшись сказала я.

Он только кивнул и спросил:

– Что я должен делать?

– Ложись на кровать с краю и вытяни руки над головой.

Он сделал, как я сказала, уверенно пройдя небольшую комнату, чтобы встать рядом со мной, и на секунду коснувшись моего плеча своей рукой. Я потянулась к нему, когда он лёг, и просунула один наручник через металлический прут на изголовье, а затем обхватила им его запястье. Он вздрогнул, когда холодная сталь коснулась кожи, и мне пришлось извиниться: