Иешуа, сын человеческий - [61]
Так и вышло. Иисус опасался пользоваться наезженной дорогой, а шел по берегу верхнего Иордана, порой продираясь сквозь камышовые завалы, а иногда хлюпая по колено в зловонной воде застоявшихся стариц, рискуя провалиться в бездонную глубину омута или оказаться в пасти крупной хищной рыбы; но Господь хранил его, да он и сам не плошал. С одним он не мог совладать — с кровососущими. Их в старых камышах — тысячи, и им нипочем воля Великого Посвященного и его слуг-жрецов. Не поддавались они заклятию и мучили путников любо-дорого. Особенно при закате и на рассвете.
Лишь упрямством своим преодолевал Иисус невзгоды, подбадривая даже своих слуг-жрецов, которые под конец пути основательно скуксились.
— Еще немного, и выйдем на дорогу, — обнадеживал он их каждое утро. — Как покажется на горизонте белоголовая гора Иормона.
Вопреки, однако, сказанному, Иисус продолжал мять камыши, чавкать по илистому мелководью стариц даже после того, как на горизонте нарисовалась заснеженная вершина горы, у подножия которой и раскинулась Кесария Филиппова.
Вышел на дорогу, когда далеко позади осталось Самоханитское озеро и до Кесарии Филипповой остался всего лишь дневной переход.
Благодать. Ни тебе комаров, ни тебе мошек, ни тебе разномастных и разновеликих слепней. Прохладу нес ветерок со стороны хребта Джебель-Гаши. Идти легко, бодро. А что еще нужно путнику с одним лишь посохом в руке. Иисус так расслабился, что не почувствовал скорую встречу с учениками своими, когда же увидел их, расположившихся всего в полудне пути от южных ворот города, даже удивился.
«Что их, незваных, привело сюда?»
Пришлось напрячь волю и проникнуть в их мысли. Они встревожили Иисуса, и понял он, что предстоит ему долгая борьба за их души, за их уверенность в жизни. Решил, однако, не начинать откровенного разговора первым, предоставив ученикам-апостолам это право.
«Пусть поступят, как определились…»
Вроде бы обычная почтительная встреча, но иные ученики его. Сразу это бросилось в глаза Иисусу, но он сделал вид, что ничто не нарушено в их взаимоотношениях, вел себя как и прежде — с покровительственным добродушием и спокойствием.
Выпив вина и поев вяленой рыбы, он начал расспрашивать о крещении в Иордане.
— Многих ли возродили через воду?
— Великое число, — ответил за всех Иоанн. — И проповедовали именем твоим среди готовящихся к крещению и уже крестившихся.
— Молодцы. Теперь вот снова вместе.
Не упрекнул за самовольство, не задал вопрос, отчего бросили ритуал крещения, словно его вовсе не интересовало, были ли еще желающие возродиться через воду в Иордане или иссякли все. И, вообще, довольно странно: пришли, ну и ладно. Принял учитель это как должное. Неужели не проник он в их мысли? Такого не может быть.
Иисус же, понимая смятение учеников, не делал никакой попытки завести разговор на волнующие их вопросы. И, конечно, терзался: случился почти непреодолимый конфликт у них между надеждами, реальностью и тревожным будущим. Даже не конфликт, а скорее — трагедия. Но что он мог противопоставить этой трагедии? Ровным счетом — ничего. Его ждала смерть, их — полное разочарование. И вместе с тем свобода. Та, от которой они отказались, последовав за ним. Свобода трудиться, добывая хлеб свой насущный. И еще… свобода разбуженных душ. Чего они прежде не знали.
Впрочем, все может еще измениться. Как? Он пока не готов был ответить на это, но прежнее свое решение повлиять на учеников так, чтобы из спутников-охранников они перешагнули уверенно в ученики-последователи его учения, он не изменил.
«Так будет!»
Из этого, главного, он исходил, готовясь к беседе с ними, но продолжал ждать первого слова от них. Он даже знал, кто из них поведет с ним разговор от имени всех апостолов. И не ошибся. Симон, когда начало смеркаться, предложил:
— Пойдем, равви, к роднику. Я омою твои уставшие ноги перед сном.
Родник вырывался на свет меж кустами и, убаюкивающе журча, торопился к Иордану, чтобы пополнить его воды, не изобильные здесь, в верховье. Вода обожгла натруженные за день ходьбы ноги в то же время взбодрила дух и тело.
— Говори, Симон, что хотел ты сказать от имени всех.
Вот теперь все встало на свои места: Иисус знал их мысли, их тревоги, медлил лишь, выжидая время. Это облегчило Симону исполнение взятого на себя обязательства.
— Зовя нас с собой, ты обещал, что будем иметь мы вдесятеро больше оставленного нами… Теперь ты гоним и разве не гонимы мы? Не только фарисеи и саддукеи собирают грозу на твою голову, но и тетрарх Антипа. Он тоже подготовил для тебя кинжал или яд.
— Ты прав, Антипа звал меня к себе якобы для беседы, намеревался же заманить в ловушку.
— Но ты — крови Давидовой. Твое право — право первосвященника и царя всего Израиля. Ты — царь, мы — у трона твоего. Верные тебе. Ты же великий пророк, великий целитель, ты станешь великим правителем. Избавителем Израиля от римского рабства. Не одним только словом, но и делом ты создашь Царство Божие на грешной нашей земле для избранного Господом народа. Тебе ли идти на заклание?!
— Блажен духом ты, Симон, уверовавший в меня. Ты станешь краеугольным камнем той веры, какую я проповедую. Ты — Петр. Но скажу я об этом апостолам в урочное время. Пока же пойдем ко всем и я поговорю с вами.
Со времен царствования Ивана Грозного защищали рубежи России семьи Богусловских и Левонтьевых, но Октябрьская революция сделала представителей старых пограничных родов врагами. Братья Богусловские продолжают выполнять свой долг, невзирая на то, кто руководит страной: Михаил служит в Москве, Иннокентий бьется с басмачами в Туркестане. Левонтьевы же выбирают иной путь: Дмитрий стремится попасть к атаману Семенову, а Андрей возглавляет казачью банду, терроризирующую Семиречье… Роман признанного мастера отечественной остросюжетной прозы.
Второй том посвящен сложной службе пограничников послевоенного времени вплоть до событий в Таджикистане и на Северном Кавказе.
Самая короткая ночь июня 1941-го изломала жизнь старшего лейтенанта Андрея Барканова и его коллег-пограничников. Смертельно опасные схватки с фашистскими ордами, окружающими советских бойцов со всех сторон, гибель боевых друзей… И ещё – постоянно грызущая тревога о жене и детях, оставшихся в небольшом латвийском посёлке, давно уже захваченном гитлеровцами… А ветерану Великой Отечественной Илье Петровичу опасности грозят и в мирной жизни. Казалось бы, выхода нет, но на помощь бывшему фронтовому разведчику приходят те, ради кого он был готов отдать жизнь в грозные военные годы.
Тяжела служба на Дальнем Севере, где климат может измениться в любую минуту, а опасность поджидает за каждым углом. А тут ещё летят над приграничной зоной загадочные шары-разведчики… Но капитан Полосухин, старший лейтенант Боканов, капитан третьего ранга Конохов и их боевые друзья делают всё, чтобы исполнить присягу на верность Отечеству, данную ими однажды.
Известный историк Н.М. Карамзин оставил потомкам такое свидетельство: «Знатный род князей Воротынских, потомков святого Михаила Черниговского, уже давно пресекся в России, имя князя Михаила Воротынского сделалось достоянием и славою нашей истории».Роман Геннадия Ананьева воскрешает имя достойного человека, князя, народного героя.
Великая Октябрьская социалистическая революция и гражданская война нашли свое отражение в новом романе Геннадия Ананьева, полковника, члена Союза писателей СССР. В центре внимания автора — судьбы двух семей потомственных пограничников. Перед читателем проходит целая вереница колоритных характеров и конфликтных ситуаций.Книга рассчитана на массового читателя.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.