Иерусалимский ковчег - [9]

Я сожалел о том, что не знал имени мастера Виталия, и мог только гадать, что же такое назревало в Ордене, из-за чего его рядовой член мог лишиться жизни. Ложа, в которой я состоял, придерживалась орденской системы Золоторозового креста, а потому пыталась решать всевозможные вопросы, в том числе и политические, путем алхимии, астрономии и даже магии. Поэтому мне трудно было сразу разобраться в происходящем, особенно учитывая тот таинственный ореол, который окружал всю деятельность ложи.

Кому же все-таки понадобилось перевернуть вверх дном весь кабинет покойного рыцаря ордена «Золотого скипетра»? Я подозревал, что здесь пахнет чем-то большим, нежели банальной охотой за деньгами. Я рассчитывал навести на эти мысли Кутузова.

Наконец экипаж остановился у кутузовского особняка. Я ударился локтем о ручку каретной дверцы, когда возница басом уведомил меня, что мы прибыли.

Как я и ожидал, Иван Сергеевич снова собирался на какую-то важную встречу, и мне чудом удалось застать его дома. Он предстал предо мной во всей своей государственной красе, в белом мундире со звездою и лентою.

— Яков Андреевич, очень рад! — приветствовал он меня. — Какие-то новости? — оживился Кутузов. — Пройдемте в библиотеку, там мы сможем переговорить спокойно.

Я согласно кивнул и последовал вслед за мастером. Когда двери за нами закрылись, Иван Сергеевич спросил:

— Вы напали на след убийцы?

— Нет, но…

— Неужели он и вправду покончил с собой? — перебил он меня, на его лице отразилось недоумение.

— Я так не думаю, — туманно заметил я.

— А в чем же тогда причина вашего неожиданного визита? — удивился Кутузов. — Вы нуждаетесь в помощи? — предположил он встревоженно.

— Нуждаюсь, — признался я и пересказал ему все, что мне удалось узнать к этому моменту.

— Так вы полагаете, — ужаснулся Кутузов, — что в ложе назревает предательство?!

— Не берусь утверждать, — осторожно ответил я. — Но кому и зачем понадобилось обыскивать строгановский кабинет? К тому же, как объяснить исчезновение всех бумаг, так или иначе связанных с Орденом? Это кому угодно покажется подозрительным! Я бы рекомендовал проверить архив. Вдруг обнаружится исчезновение какого-либо документа, компрометирующего Орден?

Кутузов нахмурился, и я прекрасно понимал его беспокойство. Политика — вещь серьезная! Кое-какие бумаги при ближайшем рассмотрении могли бы ой как не понравиться государю, и это могло бы грозить нашей ложе закрытием!

— Отправляйтесь домой, — ответил Иван Сергеевич. — Я пришлю к вам человека с пригласительным билетом в Английский клуб. На этот счет можете быть спокойны, так что продолжайте расследование!

О бумагах Кутузов ни словом не обмолвился, но я был уверен, что Иван Сергеевич непременно моему совету последует.

III

Я вернулся домой спустя полчаса, взволнованный и заинтригованный происходящим. Внутреннее чутье подсказывало мне, что дело с самоубийством принимает серьезный оборот, хотя я и полагал, что убийца, если мои догадки верны, и Строганов стал жертвой предателя, оставил слишком много следов, которые так или иначе рано или поздно на него выведут. И я не завидовал убийце, ибо сказано в нашем древнем уставе: «Клятвопреступник, да не избежишь ты казни твоего сердца!»

Мира, как обычно, дожидалась меня в английском парке, неподалеку от дома, среди хаотично посаженных деревьев.

— Как успехи? — заулыбалась она.

— Еще не знаю, — пожал я плечами. — Дело кажется мне запутанным.

— Убийство? — спросила Мира, ее черные глаза сделались серьезными.

Я кивнул.

— Как много зла в нашем несовершенном мире! — воскликнула она. — Я так устала за вас переживать! Неужели, Яков Андреевич, вы никогда не бросите ваше опасное занятие?!

— Мира, Мира, — я покачал головой. — Боюсь, мне придется тебя разочаровать. Я вижу смысл своей жизни в поиске истины. Ради этого я даже утратил частицу своей свободы!

Мне нередко случалось откровенничать с индианкой, но ни единого раза не заставила она меня пожалеть об этом. Мира умела хранить тайны не хуже иного масона.

— Прохладно, — сказала девушка, поежившись в своем спенсере. Легкая куртка была наброшена ею на тонкое полупрозрачное платье из голубого флера. Погода и в самом деле испортилась, поэтому я взял ее под локоть и заторопился домой, под крышу своего особняка, выстроенного в античном стиле.

— Как Кинрю? — поинтересовался я. — Оторвался ли он от своих шахмат?

Мира усмехнулась:

— Едва ли.

Однако, как оказалось, индианка ошиблась. Мой золотой дракон уже давно наблюдал за нами из гостиной и отошел от окна только тогда, когда мы с ней переступили порог.

— Какие новости? — осведомился он, с видимым интересом. — Неужели я пропустил что-то любопытное? — Он сощурил свои и без того узкие глаза, которые превратились почти что в щелочки.

И тогда я пересказал ему все, что со мной случилось за этот день, предварительно прикрыв за собой все двери. Мира же покинула нас, удалившись в свой будуар, который располагался на втором этаже.

Я показал Кинрю свои записи, скопированные мною с часов почившего Строганова.

Японец слушал меня очень внимательно, не сводя с меня выразительного, сверлящего взгляда. Когда я замолчал, он задумался, а затем изрек: