Иерусалимский ковчег - [20]

Я огляделся по сторонам, на пару секунд оставив его вопрос без ответа.

У самой стены стоял длинный рундук, узкий ящик с подъемной крышкой для различной поклажи. Так и подмывало меня взглянуть, что же такое скрывает этот старинный облезлый ларь. Любопытен я от природы, ничего уж тут не поделаешь!

— А свеча-то как коптит! — произнес я, поморщившись.

— Барин, а надо-то чего? — снова спросил привратник.

— Хотел бы повидаться с хозяином этой квартиры, — наконец, выговорил я.

— Ну, я — хозяин! — гордо сказал мужик и уставился мне в глаза.

— Кто бы мог подумать? — произнес я вполголоса, так, что мой собеседник пожалуй что и не разобрал. — Кому вы сдаете эту комнату?

— А вы-то, барин, кем будете? — поинтересовался подозрительный тип.

— Прохожим, — ответил я, показав хозяину золотую монету. — Не подскажете ли, к кому только что приезжала немолодая госпожа в просторном салопе на беличьем меху?

Глазки хозяина вспыхнули алчным блеском.

— Давайте мы это дело за рюмочкой обсудим, — предложил мне мужик, которого я поначалу принял за привратника. — Чего-чего, а огуречный рассол и водка в моем доме найдутся!

Не было у меня особого желания трапезничать, а особенно водку пить в его доме, да пришлось. Дело, как я счел, того требовало!

— Меня Иваном зовут, — сообщил мне хозяин и проводил из прихожей в тесную комнату, в которой стояли два дубовых стола, застеленные цветными скатертями. Светили люстры в запыленных чехлах, поэтому комната не казалась такой уж темной. Что же позабыла здесь дивная тетя Пульхерия?

Иван показал мне на обшарпанный стул. Я стряхнул с него пыль и послушно присел.

— Итак? — повторил я свой недавний вопрос.

— Всему свое время, — резонно заметил хозяин. Извлек из буфета пару рюмок и косушку водки. Я спорить не стал, главное, чтобы мой подозрительный собеседник разговорился. Пить я, конечно, особо не стал, вид только сделал. А Иван знай пьет, ему приятно!

Я снова внимательнейшим образом осмотрелся по сторонам, заметив, что постель-то застелена на скорую руку. Или постоялец торопился куда? То ли беден, чтобы на прислугу раскошеливаться, (но тогда какие дела у него с Пульхерией?), то ли опасается чего! Лишних глаз боится! А второе-то вернее!

Не зря у тетушки глаза на мокром месте, не застала возлюбленного! И с чего это я такое вообразил? Верю досужим сплетникам! И в кого это я сам превратился?

У меня даже невольный вздох вырвался, вот ведь взгрустнулось не ко времени!

— Чего, барин, печалитесь? — поинтересовался Иван, отхлебывая приличную порцию рассола.

— Да разговор что-то у нас с тобою не клеится.

— Дама эта из общества, — заверил меня хозяин многоз— начительно.

— Это мне ведомо, — ответил я. — А как по имени? Приезжала к кому? И часто ли сюда наведывается?

— Ой! — отмахнулся Ваня. — Уж вы меня вопросами ну засыпали прямо! Да ладно! — хозяин махнул рукой с косого плеча. Кривоват малость был. Обидела матушка-природа! Или Господь Бог недоглядел! — На П как-то, Пульхерия, что ли? — ответил он. Приезжала не часто, да видно по амурным делам, — Иван слащаво заулыбался, да так, что меня едва не стошнило. — К моему постояльцу, Данилке Рыжову.

— И молод Данилка?

— Да нет, я бы не сказал, — замялся хозяин.

— Какого твой постоялец чина-звания? — поинтересовался я. — Неужто он из простых?

— Не знаю, — смутился Ваня, опорожнив еще одну рюмку. — Не кажется мне так, хотя он и вид делал. Не изъясняются так простые, да с барынями романы не крутят!

— Каков твой Данила из себя?

Хозяин задумался, зачесал в затылке, заерзал на ветхом стуле и, наконец, выговорил, все еще сомневаясь:

— Да никакой, — он пожал плечами. — Словно мышь серая, — и вдруг спохватился. — Глаза у него черные, маленькие такие, все время бегают. И одевается он сроду в черное, как сам сатана, — хозяин перекрестился.

«Ну и ну»? — изумился я. — Ничего себе мышь! В этот момент взгляд мой упал на маленький деревянный столик, примостившийся у окошка. На нем я заметил табакерку.

— Покажи-ка! — приказал я Ивану. — Тоже твоего постояльца?

— Ага, — согласился он и покорно принес мне занимательную вещицу. И невооруженным взглядом было видно, что принадлежит она человеку состоятельному. Я вспомнил, что Пульхерия любила табак, однако этот был совсем другой марки. Продавался такой на Фонтанке в магазине у Жукова. Сей факт я решил приметить. Мало ли? А портретец-то уже складывался! Хотя я еще и не знал, чей именно!

— А сейчас где Данила твой находится?

— В Москву подался, — ответил Иван.

— Это он тебе рассказал?

— Не-а, — замотал головой хозяин. — Я из разговора подслушал, в прошлый визит Пульхерии.

— Ушлый ты малый! — сказал я с невольным восхищением.

— На том и стоим, — гордо ответил Ваня, доканчивая бутылку.

Итак, все дороги ведут нас в Рим, то есть… в Москву. Там и будем разыскивать Гастролера вместе с таинственным незнакомцем.

— Я вам еще кое-что показать могу, — вдруг воодушевился Ванюша. — Конечно, за дополнительную плату!

— Что именно? — заинтересовался я.

— Письмецо, — Ваня достал из-за пазухи конверт и за— махал им у меня перед носом.

— Чье? — у меня сердце так и заколотилось в предвкушении. Неужели тетя Пульхерия столь легкомысленна?