А тут и другие великие задачи поглотили мое внимание. Действительно, в границах империи, велось бодрое строительство Царства Божьего, но многочисленные варварские народы в лесах Германии, на заснеженных просторах Севера, в песках Аравии, в Персии, на неисследованных пространствах Африки, Индии, в далеком Китае, а также в других неизвестных еще частях света ждали погрязнув в муках греха прихода Избавителя.
Имперская армия постоянно росла и крепла, но это поглощало массу денег и огромные подати придавили всех граждан государства. Надо к тому же добавить еще и налоги на поддержание растущей администрации, чтобы понять, почему целые провинции в конце концов начали вымирать от голода. Меня это не слишком бы волновало — ведь построение Царства Божьего стоило любых жертв и оно отвращало слабые людские души от низких материальных целей но под конец все это начало сказываться на сумме взымаемых податей.
Голодающие и измученные граждане работали все хуже и, невзирая на усилия Тайного Совета и нескольких смежных организаций, с гораздо меньшим энтузиазмом, вернее, с энтузиазмом, который они научились все лучше и лучше разыгрывать.
Снова, в который уже раз, мне нужно было противостоять слабости и малодушию моего народа.
Кроме того, души людские, которые я просветил и сформировал своей божественной сутью, были все еще несовершенными и ненадежными. Я не был даже в состоянии просматривать все доносы, приходящие из одной только столицы! Я вынужден был в большой мере полагаться на своих сотрудников. А они тоже не были совершенны и, хотя часто получали доказательства моей божественности — я должен был временами укреплять их слабый дух, но случалось, что они впадали в заблуждение и становились врагами Писания. Я примерно их наказывал, но если уж и в моем ближайшем окружении находились отступники, то что говорить о дальних краях империи? Не мог же я разорваться и находиться сразу во всех местах! А разорвавшись, не нанес бы тем самым ущерб достоинству Писания? Неужели мне нужно явиться в виде неопалимой купины каждому своему подданному? Или повиснуть дамокловым мечом над каждой головой?
В каком-то смысле я и был таким мечом — посредством своих слуг из разных тайных служб.
Однако каждый из них был лишь ненадежным человечком, а я жаждал совершенства и абсолютной полноты. Как можно было достичь этого выстраданного в мечтах совершенства в государстве, в котором вести с одного края до другого доходили месяцами, а солдаты вооружены были мечами, пращами и копьями?
Все это надо было изменить. Царство Божие требовало новых, могучих средств, чтобы уничтожать своих многочисленных врагов им лучше контролировать мысли граждан. Эти новые средства должна была дать наука, и именно она должна была стать заменителем моей божественной воли в действии. И я дал своему народу свет высшего знания. И вскоре начали возникать фабрики, на которые сгонялись толпы крестьян, а также новые города, дороги, машины и все преобразилось самым поразительным образом.
А в самом центре этого преобразования был я, новый Прометей, божественный Искупитель.
Наступило время странной мешанины, огромные массы людей перемещались с места на место, целые народы гибли от голода или в истребительных войнах, мои советники являлись ко мне одетые в парики, камзолы, кафтаны, полевые мундиры, фраки, длинные разноцветные плащи, кожаные куртки; моя гвардия была вооружена автоматами, мушкетами, саблями, алебардами, а весь белый свет превратился в головокружительный вихрь.
Мне казалось, что все люди раздвоились и у каждого теперь было два лица. Одно, набожное и серьезное, полное любви и чистой преданности, предназначалось для меня, о другом же, невидимом, мрачном и неразгаданном, я мог только догадываться, что оно существует в противоположность первому. И как я мог убедиться, что оно существует на самом деле? Как я мог пробиться сквозь маску, приросшую к настоящему лицу? Я спускался в подвалы, где допрашивали отщепенцев и еретиков, где мучениями из них добывали самые скрытые грехи и тайны, а потом предавали их очищению огнем. Но я не нашел того, чего искал. Меня охватили тревога и отчаянье и тогда я божественным огнем засверкал перед лицом каждого живущего на Земле и заглянул каждому в глаза и увидел, что все они противятся моему существованию и отрицают меня, и тогда я почувствовал себя самым одиноким из людей.
Отчаянье и гнев завладели моим сердцем и я стал великим пожаром, охватившим всю распадающуюся вселенную и теперь я был тем, чем был с самого начала — раскаленной, пылающей пустотой.
