– Тот, кто готовится собирать, очищать и сжигать бумагу с написанными иероглифами, будет обладать тысячью добродетелями и продлит себе жизнь на двенадцать зим! – возглашал этот человек, и, судя по самодовольной улыбке, блуждавшей по его лицу, он ощущал внутри себя всю тысячу добродетелей, каждая из которых напоминала по вкусу сладкий пирог. – Очищающий бумагу станет почитаемым и богатым! Его дети и внуки будут добродетельными! Тот, кто будет разрезать бумагу с написанными на ней иероглифами на полоски и раздавать населению для защиты от злых духов, тот приобретет пятьсот добродетелей и будет любим без порицания!
Тин-Фу, который участвовал в подобном ритуале впервые, слушал этот перечень не без удивления. Он тоже был приучен относиться к слову с почтением, особенно к написанному, но увиденное в городе Небесных Владык его поразило. Назначение господина Дэхая было по-настоящему важным, если принимать все, что здесь происходило, всерьез.
Глашатай перешел к более низким добродетелям, связанным с бумагой. Голос его зазвучал тише и сделался менее торжественным, более сердечным. Совершенно очевидно, что теперь он говорил о вещах, доступных практически каждому из слушающих:
– Тот, кто будет запрещать кому-либо уничтожать грязную бумагу с написанными иероглифами, приобретет пятнадцать добродетелей и станет преуспевающим и разумным человеком.
«Странно, – подумал Тин-Фу, – ведь запретить кому-либо что-либо сделать куда труднее, чем не сделать или сделать это самому… А добродетелей меньше. Впрочем, в жизни всегда так. Завтра нужно будет рассказать господину Дэхаю притчу на эту тему…»
Тем временем голос глашатая изменился еще раз. Теперь он гремел гневно. Глаза метали молнии в собравшихся. Не оставалось никаких сомнений – вот теперь он имел в виду не себя и своих собратьев, но тех, кто топтался перед ним на берегу медленно текущей реки:
– Тот, кто будет произвольно сжигать бумагу с написанными иероглифами, пострадает от десяти пороков и десяти заболеваний! Тот, кто будет в гневе бросать на землю бумагу с написанными иероглифами, пострадает от пяти пороков и утратит разум! Тот, кто будет бросать бумагу в грязную воду, будет наделен двадцатью пороками и постоянно страдать от болезней глаз!
Толпа внимала и, казалось, испытывала неподдельное удовольствие от собственного страха. Это удивляло Тин-Фу. Впрочем, как говорил ему учитель, один человек никогда не устает удивлять другого.
А глашатай замолчал ненадолго, после чего принялся яростно размахивать вокруг себя ревущим факелом:
– Вон! Все убирайтесь отсюда вон, жалкие нечестивцы! Священная река не желает видеть вас на своих берегах!
И люди начали разбегаться, исчезая в темноте по одному.
Одним из увлечений господина Дэхая было разведение золотых рыбок. В прудах в его дворце плавало множество крошечных очаровательных созданий. Одни были красноватые, другие – почти желтые, встречались и белые с коричневыми пятнами на боках. Поначалу Тин-Фу считал, как и все, что это увлечение было лишь прихотью богатого и знатного вельможи.
Но один случай полностью изменил его представление об этом.
Управляющий дома господина Дэхая не оставлял мысли отомстить новому слуге. Ради этого он входил в дружбу с такими низкими людьми, как конюхи, убиральщики, мойщики посуды. Всем им он нашептывал, что Тин-Фу слишком чванится своей украденной мудростью, которую он похитил у своего прежнего наставника. «Он оставил беднягу ни с чем! – уверял управляющий, и низшие слуги слушали его с полным доверием. – Этот бедный бывший мудрец теперь совершенно нищ! Ни одной мысли не приходит в его голову, ни одна идея больше не посещает его разум. Лишь беды, пороки и болезни преследуют его по пятам с тех самых пор, как Тин-Фу украл его мудрость!»
С некоторых пор Тин-Фу стал находить в своей одежде насекомых, а в миске с лапшой и супом – грязь и камушки, о которые легко сломать зубы. Однако он решил не придавать этому значения. Скоро он подберется к тайне покойных родителей, завладеет ею – и тогда сможет в полной мере отомстить кровному врагу своей семьи.
И вот настал день, когда управляющий зашел в своей злобе слишком далеко. Он выловил из бассейнов несколько рыбок и подложил их в миску к Тин-Фу. Во время трапезы господин Дэхай призвал Тин-Фу и повелел развлекать себя забавными рассказами, покуда он сам наслаждается пищей.
Тин-Фу сказал:
– Одна рыба не верила в бессмертие и перерождение душ. Она была так упряма, что не слушала наставления других рыб, которые были старше, опытнее и мясистее, чем она.
– Какая же это была рыбка? – спросил господин Дэхай, поливая рис соусом и заранее посмеиваясь.
– Золотая рыбка, вроде тех, что плавают в прудах посреди садов моего господина, – невозмутимо ответил Тин-Фу. – Она была легкомысленной, потому что у нее вырос длинный прозрачный хвост. Общеизвестно, что рыбки с такими хвостами уподобляются красивым женщинам и становятся чрезвычайно легкомысленными… Об этом можно прочитать в летописях, – добавил он.
– В каких? – удивился господин Дэхай.
– В летописях рыбьих царств, разумеется, – с самым серьезным видом отвечал Тин-Фу. – Итак, наша рыбка не верила в переселение душ и упорствовала в своем убеждении. Наконец, ее выловили из пруда и отправили в кастрюлю с супом. И что же? Плавая среди овощей и вареной лапши, она ворчала: «До чего же отвратительные водоросли в этой проклятой луже!»
