Иероглиф - [10]
Илона опять засмеялась. И продолжила:
– Короче, там одни мальчишки, и им нужна одна-единственная женщина. Госпожа. Я хочу, чтобы меня взяли. Хочешь тоже пойти?
– А где это?
– Я же говорю, за стенкой, – страстным шепотом сказала Илона. И показала в сторону таинственного «объекта ЧТ». Я уже поняла, что этот «ЧТ» – закрытый город, выражаясь старым советским языком, заграница, куда здешние все хотят попасть.
Я-то знала, что меня никуда не возьмут. А уж в Чайна-таун вообще не пробиться. Что касается Илониной красоты… таких, как она, на свете были миллионы. Лицом она не вышла: точь-в-точь, как я. Тот же жадный до всего рот с тонкими губами. Те же кривые зубы. У нее не было преимущества ни перед кем. Разве что передо мной, потому что я была хромая и с убитой головой. Но год назад, когда я была в порядке, я так же, как и она, могла бы, вообразив себя красавицей, стоять в этой пролетарской очереди в китайский стрип-клуб, надеясь получить место.
– Как ты думаешь, я попаду туда? – Илона смотрела на меня в упор, не сводя своих нахальных выпученных глаз.
Мне нечем было ее утешить. Я уже начинала понимать, что «попасть в нужное место» можно было только, если у тебя папа прочно обосновался в этой жизни. Без папы попасть в нужное место можно было только одним способом… И Илона этот способ, похоже, хорошо освоила.
– Ты попадешь, обязательно… – ласково сказала я, будто провожала единственную дочь в партизанский отряд.
Хорошо Илоне. У нее нет происхождения. И поэтому ее не отягощают комплексы. Как мне мама сказала: «Ты, Джулия, пойдешь в высшее общество, а твой Ромео – в дворницкую!» Вот с этим маминым обещанием я и живу. Но я живу в дворницкой. И мама живет в дворницкой. Боюсь, что мы все оказались в одном и том же помещении. Жизнь уровняла нас. Мама ошиблась в расчетах. Возможно, Рома выдвинется скорее меня. Он мужчина. И он без комплексов.
Илоне тоже значительно проще. Она знает, чего хочет. И ни от кого не ждет указаний. Попасть туда, за высокий забор. Пройти сквозь стену. Пробиться. Перебраться на другой берег по телам. По головкам цветов. Пронестись ветром над крышами. У нас с ней, с Илоной, на это ограниченное время. Червячок превращается в бабочку только один раз. Мы ничьи девочки. Никому не нужные. Дешевый товар.
– Что же будет с нами? – спросила я у нее.
Илона смотрела на меня искоса, мягко поглаживая свою волнующую грудь.
– Будто ты не знаешь, что происходит с такими, как мы. Мы пойдем ишачить… – И она, наклонившись ко мне, тихо прошептала: —…в Чайна-таун. – И после этого криво усмехнулась. Ее «в Чайна-таун» прозвучало как страшный диагноз. Типа «одеться проституткой – и на обочину!».
– Ты думаешь, нам не выбраться никогда?
– Думаю, никогда. Если только чудом не подцепить какого-нибудь зазевавшегося капиталиста. У нас же с тобой ничего нет. Мы – бесприданницы. У тебя хотя бы отец есть. Крупный самец. (Она имела в виду Сципиона.) У меня все обстоит еще хуже. Я имею в виду то, что за забор, в Чайна-таун, нам тоже не пробраться. Очередь стоит на тридцать лет вперед. Люди умирают в этой очереди, но так и не добираются до цели.
Илона сказала это и улыбнулась. Было видно, что задача прорваться за стенку ей нравилась и казалась по плечу, несмотря на то что она изображала ее как неразрешимую.
…Почему за одной женщиной бегают толпы мужских особей, как голодные псы, шевеля мокрыми носами. А другая не нравится никому? Все дело в запахе. И колебании крыльев. В математическом сочетании запаха и колебания. Если размах крыльев слишком велик, то он пугает. А запах ни в коем случае не должен напоминать свежескошенную траву или аромат лесной фиалки. Это было бы слишком просто. Илона знала этот рецепт. По-видимому, она была профессионалка. А я всегда рассчитывала только на импровизацию. Начинала-то я хорошо. И вполне могла выбиться в первую десятку самых модных лиц нашего города, а может быть, и страны. Некоторое время назад я летала над землей, как неопознанный объект, и чувствовала себя баловнем судьбы. И казалось – это будет всегда. Но все к чертовой матери оборвалось.
6. Про несколько решительных поступков
«В душе моей живет убеждение, что мне все должны давать сами. Ведь платят же люди налоги государству почти без напоминания?»
Душа моя одиноко скиталась. В основном она это делала возле Роминого дома. Тело мое было решительнее, чем душа, оно хотело любви, и поэтому оно рывком открыло дверь в подъезд и вошло. Я знала, что Рома жил на пятом. В его доме не было лифта, и я пошла пешком. И пока я поднималась, с меня сошло семь потов. Что я скажу его родителям? Кто я такая? Я – школьная подруга. Господи, почему я не взяла с собой Машу? Я знаю почему: Маша красивая, а я – нет. Поэтому я Машу не взяла.
И вот я звоню в его дверь. И мне открывает Ромина мать. Она в халате, в очках и тапочках. Она смотрит на меня с недоумением.
– Здравствуйте. Роман дома? – вежливо говорю я.
Она стоит и тупо смотрит на меня, а потом спрашивает:
– Вы кто будете?
Я слышу в ее голосе испуг. Мне кажется, она догадалась, кто я, и валяет дурака. Она про меня знает. И я ей не нравлюсь. Мне она тоже не нравится. И так мы смотрим друг на друга.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.