Идущие в ночь - [3]

Острые зубки впились старухе в ладонь.

Фонья от неожиданности даже не заорала. Она коротко, полузадушенно ойкнула, отдёрнула руку и склонилась над колыбелью.

Выпроставшись из старой юбки, которая должна была служить младенцу пелёнками, в колыбели лежал новорождённый котёнок карсы. Рыжая шёрстка была влажной, крошечные ушки плотно прижаты к голове. Как известно, кошки рождаются слепыми, но зубастыми — и маленькая карса не была исключением. Веки детёныша были плотно сомкнуты, зато в розовой пасти виднелись мелкие и острые зубки. Наверное, взрослая самка карсы сочла бы малышку очаровательной.

Старая Фонья громко икнула и выпучила глаза.

На шее зверёныша болтался деревянный оберег, призванный сохранить дитя от оборотней.

Зверёныш снова заскулил, разевая крошечную пасть и поводя мордочкой в разные стороны. Его плач и впрямь легко было спутать с криками человеческого младенца — тем более, что причина была одна и та же. Ребёнок хотел есть.

Кто-то из женщин завозился в углу:

— Что ты там стоишь, дура старая? Дай ей воды!

Фонья закричала. Это был вопль ужаса — животный вопль без слов.

Испуганный младенец тут же ответно завыл в полный голос.

Женщина в два прыжка оказалась рядом, заглянула в колыбельку и завизжала пронзительно:

— А-а! Оборотень! Спасите! Оборотень!

Тут уж проснулись и заголосили все остальные.

Когда хлопнула дверь и на пороге возник Хозяин, женщины даже не сразу его заметили. Небрежно отвешивая тем, кто подвернулся под руку, пощёчины и подзатыльники, Хозяин пересёк комнату и одним рывком сорвал ставню с петель. Свет Меара хлынул в комнату, словно призрачный голубой ливень.

— Тихо, — сказал Хозяин. — В чём дело?

Женщины молча расступились, открывая взгляду Хозяина колыбель. Лишь одна из них, худая и белобрысая, чуть помедлила, прежде чем шагнуть в сторону.

Хозяин пошарил в колыбели и извлёк рыжий попискивающий комочек. Он долго смотрел на маленькую карсу, покачивая её на ладонях — словно взвешивал покупку. Потом поднял голову и обвёл женщин тяжёлым взглядом.

— Кто на стороне вякнет — нос отрежу. Мне нужен этот зверь! Понятно?

Женщины молчали.

Хозяин кивнул белобрысой:

— Твоё?

Не дожидаясь ответа, сунул детёныша ей в руки и пошёл прочь. Уже на пороге Хозяин обернулся, бросил через плечо:

— Фонья! Корми девку, как трёх мужиков. Зверю нужно молоко…

Он хлопнул дверью, и закончил фразу, разговаривая уже сам с собой:

— …пока я не приучил его к мясу.

Беш Душегуб всегда знал, что делает. Иначе не быть бы ему столько кругов главарём.

Всем известно, что карсу приручить невозможно.

То есть можно, конечно, добыть котёнка карсы — хотя не каждый охотник пойдёт на такое опасное дело. Можно затем вырастить его, и три-четыре круга молодая карса будет вести себя миролюбиво и послушно. Будет мурлыкать и тереться об ноги хозяина, как обыкновенная домашняя кошка — только раз в пять побольше размерами. Будет играть с тряпичным мячом и упоённо ловить бабочек. Будет уютно сворачиваться в клубок и засыпать, положив голову на лапы, и остроконечные уши с пушистыми кисточками на концах будут смешно подрагивать, когда зверю приснится сон.

А потом придёт время зрелости. И однажды хозяин карсы обнаружит, что жёлтые глаза с вертикальными зрачками смотрят на него холодно и оценивающе, как на добычу.

Скорее всего, он останется в живых — потому что зверь посчитает добычу слишком жалкой. Карса уйдёт без лишнего шума. Пара небрежных ударов когтистой лапы — и дверь сарая, которая считалась вполне надёжной, слетит с петель. Огромная кошка сожмётся в комок и, распрямляясь в прыжке, бесшумной тенью перемахнёт через забор. Взрослой карсе место в лесу, так же как росомахе, кабану или вулху. Это звери-убийцы, и они не бывают ручными.

Зверь-убийца пришёлся Бешу очень кстати.

Пусть это и глупо звучит, но я до сих пор не знаю, как он добился послушания от моего звериного «я». Может быть, всё дело в том, что человеческий детёныш взрослеет куда медленнее звериного. Я росла не быстрее обычного ребёнка. И потому карса, в которую я превращалась каждый синий день, оставалась котёнком не три и не четыре круга, а целых двенадцать. У Хозяина было время с ней поладить…

Наверное, если в подробностях описать моё детство, оно покажется восхитительным. Такое детство, пожалуй, бывает лишь у детей самых богатых и знатных вельмож.

Я всегда ела досыта, потому что так приказал Беш.

Меня никто никогда не бил. В первые круги моей жизни потому, что так приказал Беш, а после — потому что боялись.

Я могла заниматься чем угодно и болтать с кем угодно. Учиться чему попало или ничему. Весь красный день был в моём распоряжении от восхода и до заката.

Но я ничего не знала — и по сей день не знаю! — о том, как я провожу синие дни. Одно время это доводило меня до бешенства. Когда мне было кругов девять или около того, я стала называть свою звериную половину Карсой с большой буквы, и попыталась сделать вид, что это вообще не я, а совсем постороннее существо. Но после того случая…

Я привычно провела пальцем над правой бровью и дальше, по виску. Гладкая, ровная кожа, на которой нет и не было шрама от зарубцевавшейся раны. В общем, я тогда поняла, что и в зверином облике я — это всё равно я. Я продолжаю любить тех, кого люблю, и ненавидеть тех, кого ненавижу.