Иду в родное - [18]
Так было до тех пор, пока не пошел меж людей слух про великую, неслыханную беду, называется которая совсем новым и очень страшным словом — «блокада».
И вот она подкралась, эта беда, неприметно.
Случилось это перед самой косовицей. На рассвете вспыхнул бой на Немане. В Дуброве, где находился мост против лагеря бригады «Сокол», бой затянулся надолго. А в Лядах заставу — пятнадцать человек — разгромили внезапным налетом.
Лида только успела вскочить с постели, взглянуть в окно и выбежать во двор, а народ уже бросился в сторону пущи: старухи, девчата, дети…
Схватив единственное, чего она нигде и никогда не могла позабыть — свою сонную, теплую Верочку, — побежала и Лида.
Сзади, на Немане и в деревне, слышны были крики, стрельба, занимался пожар. Над головами у беглецов, обгоняя их, жужжали пули, а мины тяжело шлепались то тут, то там, злобно разбрызгивая вокруг себя визгливые осколки. Дорогой и полем, по густым хлебам, бежали лядовские жители, а Лида с ребенком никак не могла их догнать. И не потому, что тяжело ей было или неловко. Как только она пыталась бежать скорее, малышка просыпалась и захлебывалась плачем. Одна с Верочкой она добралась до первых кустов на опушке. И там уже никого не было. Кустами, калеча босые ноги (тут только вспомнила о сапогах под кроватью), добежала до березняка. Потом углубилась в росистые заросли и, ныряя под ветки, потеряла косынку, порвала платье и дважды споткнулась. И только когда споткнулась о корягу в третий раз и чуть-чуть не упала, Лида пошла потише, прижимая дочурку к задыхающейся груди.
— Тихо, тихо, голубка моя, — говорила она. — Ну, не плачь…
Но и сама готова была заплакать.
Она осталась одна. Впереди лес, а на руках ребенок, с которым не побежишь, никого не догонишь. Да и как догонять, куда бежать? А тут, гляди, и тебя догонят… Вон как стреляют — ближе и ближе…
Этот страх и породил нелепую мысль, что все позади погибло. А теперь… а теперь и она…
— Тише, тише, милая моя… Ну, не плачь…
Губы шептали, уговаривали, а из глаз катились слезы.
Солнце только-только выбралось из-за деревьев на чистое небо, когда Лида, уходя все дальше от грохота пушек и стрельбы, наткнулась в чаще леса на трех вооруженных людей, один из которых держал в поводу коня. Сперва, не узнав их, она испугалась, а потом радостно вскрикнула:
— Хлопцы!..
Это были Женька Сакович, Федорин Иван и Середа из Гречаников. С ними больше года партизанил ее Андрей.
Три партизана, из которых один раненый и только один с конем, — вот и все, что осталось от разведки отряда.
…Произошло это неожиданно и быстро.
На рассвете они возвращались с задания. Кони, взмокшие от дальней дороги и быстрой езды, как только им разрешили перейти на шаг, стали весело пофыркивать, месить копытами глубокий песок. Конники опять могли перекинуться словечком, закурить.
Отмечая короткий ночной путь бессонного летнего солнца, на севере тянулась светлая полоса. Солнце, которое, кажется, так недавно село на северо-западе, переползло, прячась за горизонтом, на северо-восток и остановилось, чтобы начать помаленьку выплывать наверх. Оно было глубоко за пущей — над гребнем леса все еще несмело занималась утренняя заря. А по мере того как она разгоралась, остатки вечерней зари потухали. Вот-вот проснется в хлебах первый жаворонок и, отряхнув свежие капли с серых теплых перышек, поднимается над полем, возвещая восторженным щебетом начало нового дня.
Шура Сучок ехал сегодня далеко впереди. Каштанка мерно переступала ногами, надоедливо скрипело седло. Автомат, как всегда, висел на груди. Даже Шура, очень осторожный, внимательный парень, спокойно смотрел вперед. Вот только пересечь большак, проехать мимо этих деревень, а там немного лугом — и лес. Да и деревень, собственно говоря, нет: одно только Загородье, раскинувшееся на пригорках по обоим берегам узенькой речки Ужанки. Давая направление всей группе, в середине деревни Шура повернул направо, пересек широкий песчаный большак и затрусил с пригорка в лощину, к мостику.
Недавно с Шурой произошел незначительный случай, который почему-то запомнился всем хлопцам. В ту ночь разведка была на задании почти под самым носом у фашистского гарнизона. Шура стоял на посту за крайним домом деревеньки. Когда же потом за ним поехали, его не нашли на условном месте. Встревоженные хлопцы бросились искать. Шура Сучок стоял за деревом, не более чем в двухстах шагах от первых домов, где за проволокой находился гарнизон. «Ну и зачем это? — кричал потом командир. — Кому б от этого была польза, если бы тебя раздавили, как жука. Эх, ты!..» — «Я бы, в случае чего, — оправдывался Шура, — дал бы вам знак, чтобы вы успели отойти». — «А сам?» — «Сам? Черт его знает, — засмеялся смущенный парень; он был, оказывается, совсем не готов к такому вопросу. — Сам, — сказал он первое, что пришло на язык, — тоже что-нибудь сделал бы…»
Этот случай еще раз показал разведчикам, что больше всего заботило их скромного, молчаливого товарища, которому только теперь, на второй год пребывания в отряде, стукнуло восемнадцать лет.
Когда Каштанка затопала по доскам мостика, Шура заметил, как в другом конце Загородья от гумна к хлеву метнулся, перебежал, пригнувшись, кто-то чужой. Сзади были товарищи, и Шура подал им знак, взмахнув рукой, а сам рванулся туда, к гумну.
Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план „Ост“». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии.
Янка Брыль — видный белорусский писатель, автор многих сборников повестей и рассказов, заслуженно пользующихся большой любовью советских читателей. Его произведении издавались на русском языке, на языках народов СССР и за рубежом.В сборник «Повести» включены лучшие из произведений, написанных автором в разные годы: «Сиротский хлеб», «В семье», «В Заболотье светает», «На Быстрянке», «Смятение», «Нижние Байдуны».Художественно ярко, с большой любовью к людям рассказывает автор о прошлом и настоящем белорусского народа, о самоотверженной борьбе коммунистов-подпольщиков Западной Белоруссии в буржуазной Польше, о немеркнущих подвигах белорусских партизан в годы Великой Отечественной войны, о восстановлении разрушенного хозяйства Белоруссии в послевоенные годы.
Белорусский писатель Янка Брыль детство и юность прожил в Западной Белоруссии, до сентября 1939 года находившейся в пределах бывшей буржуазной Польши. Деревенский пастушок, затем — панский солдат, невольный защитник чужих интересов, создавая теперь, в наши дни, такие произведения, как повесть «Сиротский хлеб» и цикл рассказов «Ты мой лучший друг», думал, конечно, не только о прошлом… В годы Великой Отечественной войны, бежав из фашистского плена, Янка Брыль участвовал в партизанском движении. Рассказы «Мать», «Один день», «Зеленая школа» посвящены простым советским людям, белорусским народным мстителям, обаятельным, скромным и глубоко человечным. К этим рассказам примыкает и рассказ «Двадцать» — своеобразный гимн братству простых и чистых сердцем людей всей земли. Остальные рассказы сборника — «Ревность», «Осколочек радуги», «Тоска» и «Надпись на срубе» — повествуют о радостях мирного труда, о красоте белорусской природы, о самой высокой поэзии жизни — поэзии детства.
Янка Брыль — видный белорусский писатель, автор многих сборников повестей и рассказов, заслуженно пользующихся большой любовью советских читателей. Его произведения издавались на русском языке, на языках народов СССР и за рубежом.В сборник «Повести» включены лучшие из произведений, написанных автором в разные годы: «Сиротский хлеб», «В семье», «В Заболотье светает», «На Быстрянке», «Смятение», «Нижние Байдуны».Художественно ярко, с большой любовью к людям рассказывает автор о прошлом и настоящем белорусского народа, о самоотверженной борьбе коммунистов-подпольщиков Западной Белоруссии в буржуазной Польше, о немеркнущих подвигах белорусских партизан в годы Великой Отечественной войны, о восстановлении разрушенного хозяйства Белоруссии в послевоенные годы.
Коннектикут, 1830-е. Тринадцатилетний П. Т. Гелиодор, сын конюха, мечтатель и фантазёр, получает в наследство от отца Никель Айленд – землю, которую Гелиодор старший всегда называл королевством, а себя королём. С детства П. Т. грезил о своих будущих владениях и громком титуле – представлял, как благодаря им он вытянет всю семью из нищеты и горя знать не будет. Но наследника ждёт разочарование: на самом деле Никель Айленд вовсе не королевство, а клочок земли на болотах, где нашли пристанище все гонимые и отверженные.
Переиздание повести погибшего во время блокады ленинградского писателя В. Валова. Повесть посвящена детям, помогавшим красным партизанам в борьбе с белогвардейцами во время гражданской войны.
Электронная книга не имеет прямого печатного аналога. В нее включены две приключенческие повести Игоря Всеволжского, опубликованные в годы Великой Отечественной войны. Повесть «Зеленая стрела» печаталась в газете «Пионерская правда» в №№ 31-40 за 1944 г., а повесть «Собака полковника» в журнале «Пионер» за 1945 г. (№№ 1-6). Название книги и обложка сделаны нами. Сохранена орфография печатных изданий с одним исключением — использован твердый знак — V_E.
Мальчик очень хотел завести щенка, хотя бы беспородную дворняжку, но родные были против…
Впервые в России — полное собрание сказок Ганса Христиана Андерсена в одной книге! В этой книге собраны все сказки всемирно известного датского писателя, переведенные на русский язык за последние 150 лет. Проиллюстрированы они лучшими произведениями из букинистических изданий XIX–XX веков и дополнены жизнеописанием и личной перепиской автора. «Жизнь — прекраснейшая из сказок», — утверждал Ганс Христиан Андерсен. Его сказки — неотъемлемая часть и детского, и взрослого мира. Они актуальны для любого возраста.
В волшебной долине единорогов и праздники всегда совершенно волшебные. На празднество в честь дня рождения Авроры, королевы долины, пригласили всех-всех, даже Аишу и Эмили, девочек из нашего мира, и добрых подруг Авторы. Но кто-то хочет сорвать праздник. Блёстки, которыми собирались осыпать именинницу, превратились в жижу, а прекрасные подарки в нарядных коробках оказались испорчены… Аиша и Эмили намерены разобраться и всё исправить. В конце концов без приключений не бывает идеального дня рождения!