Иду по тайге - [16]

Глухари, рябчики и куропатки уже опасаются ночевать в снежных лунках; после внезапной оттепели снег покрывается ледяной коркой и, случается, птицы гибнут в снежном плену.

В тихие дни на многие километры разносится звук, непохожий на другие лесные звуки. Словно кто-то выбивает быструю барабанную дробь: «тр-р-р-р». Секунд десять — пятнадцать тишина, и снова «тр-р-р-р». Это весенняя песня большого черного дятла — желны. Он облюбовал под свои «музыкальные упражнения» сухое звонкое дерево и, пристроившись недалеко от вершины, принимается стучать клювом, да не как-нибудь — со скоростью пятнадцать ударов в секунду.

Еще две недели назад в тайге можно было встретить полярную сову. Эта большая, иногда белоснежная, но чаще покрытая рыжеватыми пестринами хищница гостила на Колыме всю зиму. Она охотилась на куропаток и зайцев. В апреле полярная сова возвращается на Чукотку.

Весной многие звери испытывают белковый голод и, чтобы утолить его, совершают необычные для нашего понимания поступки. Так, зайцы могут съесть попавшую в силки куропатку, выброшенный за ненадобностью мешок, в котором раньше держали мясо. Олени едят тряпки, грызут старые кости, пьют морскую воду, при случае ловят и едят полевок.

В апреле сбрасывают рога олени-двухлетки и важенки, у которых в этом году не будет оленят. Взрослые олени-быки потеряли рога еще в начале зимы. Одни только готовящиеся стать мамами важенки не расстаются с рогами весь год. Вот как мудро заботится природа о том, чтобы важенка могла защитить своего малыша.

Скоро появятся маленькие и у лосих. В ожидании этого события они гонят прочь телят, родившихся у них в прошлом году. До сих пор они не расставались с ними. У лосей-быков начинают расти новые рога. До полного их формирования пройдет два с половиной месяца. А сейчас это покрытые нежной бархатистой шкуркой бугорки.

Глухари, рябчики и куропатки с удовольствием поедают перезимовавшие ягоды голубики и брусники.

На снегу появились новые отпечатки, чем-то похожие на беличьи и заячьи одновременно. Это набегал бурундук. Он уже проснулся и с восторгом носится от дерева к дереву.

Вот-вот покажется из своей берлоги медведь. Правда, его следы в долине пока не встретишь: слишком уж глубокий и рыхлый снег и неуклюжему мишке передвигаться по нему трудно. До середины мая он будет жить на оттаявших склонах, раскапывая бурундучьи кладовые и подбирая перезимовавшую бруснику.

Ладят гнезда вороны, кукши, кедровки. Еще немного, и начнутся весенние турниры глухарей. Звонко распевают свои незамысловатые песни синички гаички.

Апрель — месяц брачных игр выдры. Таинственный зверь — выдра. Очень уж много непонятного в ее поведении. Новорожденных выдрят можно наблюдать летом, осенью и даже зимой. Неизвестно, каждый ли год самка приносит потомство, участвует ли в выращивании детей самец…

Весной выдры часто встречаются парами. Они вместе охотятся, отдыхают, подолгу и весело играют.

Водится выдра по богатым рыбой таежным рекам с крутыми берегами, глубокими омутами и звонкими перекатами. Выдра может продержаться под водой несколько минут и проплыть при этом более ста метров.

Красивый и прочный мех выдры не смачивается водой. Уши и ноздри при нырянии закрываются специальными валиками, перепончатые лапы выполняют роль весел, плоский хвост действует как руль.

Охотясь на суще, она изредка ловит полевок. Но основная ее пища — рыба, чаще всего это бычки-подкаменщики.

Свою нору выдра устраивает в береговом откосе, делая выход из нее прямо в воду.

Попав к людям, молодой зверек быстро привыкает и бегает за хозяином, словно кошка, очень ласковая, игривая.

В долине Зангезура

Потяжелевшая к концу ночи луна почти касается вершин заснеженных сопок. Кажется, еще мгновение, и она с шипением вдавится в их скалистую твердь.

Тайга ушла в тень, исчезла. Есть только сопки, вызвездившееся небо, вот эта луна да река, залитая ее сиянием.

За очередной излучиной темная и узкая промоина. Здесь река дышит, и пар зависает инеем на тальнике, лиственничных ветках, выпирающих из обрыва камнях. Вода сонно журчит, покачиваясь то у одного края промоины, то у другого. А то вдруг зарокочет, катнет сверкнувшей волной, оближет ножевые кромки, и снова тихо — «тириль-тириль-тириль».

Что-то плеснуло. Звякнули, раскалываясь, льдинки. Лунная дорожка забеспокоилась, замигала и высветила длинного блестящего зверька с острой головой, широкими ноздрями и крупными настороженными глазами. Зверек фыркнул, подплыл к ледяной кромке и начал выбираться из воды. Он несколько раз срывался, но, изловчившись, выбросил на лед заднюю лапу, взвился кольцом и как-то сразу оказался в полуметре от промоины.

Теперь хорошо видно, что это выдра. Довольно молодая, месяцев девяти, не больше. Темно-ореховая на спине и боках, почти белая на животе шерсть. При лунном свете можно рассмотреть чешуеобразную «прическу», грубый клиноподобный хвост.

Какое-то время выдра лежала, подняв голову и принюхиваясь к морозному воздуху. Тайга молчала, скованная сном, покрытая густой тенью. Что могла учуять молодая выдра? Может, это была обычная предосторожность, а может, какие-то таинственные токи донесли до нее известие о промоине, богатой рыбой, километрах в пяти отсюда.