«Иду на вы!» Подвиги Святослава - [68]

И не видеть пытливых, умных, больших карих глаз, пристально взирающих со стен. Ахающих и взвизгивающих женщин. Мужчин – горячие южные люди! – бьющих об руку, делающих ставки: сколько еще будет уворачиваться от кривых печенежских сабель вон та женщина; кто из печенежских лучников первым подстрелит прячущегося в овраг мальчонку; оторвется ли голова у старика, которого волокут за конем на аркане… Седобородых книжников, важно поучающих кудрявых смуглых учеников: помните, в Книге сказано: «язычники – лишь животные, принявшие человеческий облик»? Вот, смотрите: животные. Звери!

Что ж, может быть. Можно, наверно, назвать животным мадьярку, недавно униженно вывшую: «Детей, господин, хотя бы детей! Вот дочка, она будет хорошей рабыней!» – а потом с безрассудной яростью самки отстаивающей какие-то жалкие секунды жизни своим детенышам…

И можно, наверно, назвать зверем печенега, в угаре кровной вражды творившего над слугами кагана то, что наемники кагана делали во взятых городах и становьях.

Но какое слово мы найдем для этих – умных, веселых, спокойных хозяев каменных стен?!

Неизвестно, искал ли Арпад суда и справедливости у владык каганата. Или все понял уже там – над грудами обглоданных лисами-корсаками костей, небрежно сваленных в ров, чтоб не валялись на торговой дороге. Известно одно – пути каганата и его бывших вассалов больше не пересекались. Никогда. А потомок Арпада стал союзником нашего героя.

Может показаться невероятным, что при таком отношении вассальные племена все же служили каганату, платили ему дань, воевали за него. Но его новые хозяева были непревзойденными мастерами интриги. Они холили и лелеяли, по временам разжигая до прямой резни, кровную вражду горных и степных племен, оставаясь при том в роли беспристрастных судей, справедливых защитников слабых. В IX веке взбунтовались гузы. Их подавили с помощью «черных булгар». Потом восстали «черные булгары», но власти каганата натравили на бунтовщиков алан. Через двадцать лет подняться против кагана решили уже аланы, но теперь каган превратил в карателей гузов – недавних бунтовщиков. Каганат берег недешево обходившихся ему наемников.

Впрочем, и наемникам в каганате жилось непросто. Да, много сытнее, чем рабам, данникам или даже «черным» хазарам. Но платили хозяева каганата только за победы. Проигравших казнили, и вряд ли их утешало, что их участь разделял хазарский полководец. Тому, прежде чем палач кагана рассекал его на части, предстояло наблюдать, как будут разыгрывать по жребию его имущество, жен и детей вчерашние друзья.

Когда на бой выходила вся армия каган-бека, выглядело это так: войско атаковало врага отряд за отрядом. Каждый имел свою задачу, каждый носил по-восточному поэтичное название. Первая волна называлась «Утро псового лая». Здесь шла двуногая дань податных племен, преступники, соблазненные обещанием прощения и добычи, наемники последнего разбора. В визжащей и воющей ораве редко блестел шлем или кольчуга. Над месивом стеганых халатов и косматых бурок, башлыков, хвостатых малахаев и бараньих папах вперемешь с редкими саблями вертелись кизиловые дубинки, кистени, самодельные чеканы. Делом этой волны было поглотить, утопить в себе натиск врага, принять на себя его стрелы, дротики, копья, смешать его ряды. И поскорее, иначе со спины в «Утро псового лая» вламывался «Полдень помощи». Тут мчались наемники классом повыше и дружины вассальных вождей. Эти были обязаны своей мощью сломать оборону противника, прорвать его построения. Быстрее, быстрее – уже стонала земля, уже катилась стена всадников, от конских копыт до ощеренных личин шлемов забранных в железную чешую. Это наступал «Вечер победы». Длинные копья пронзали врага – или пытающегося бежать соратника. Тяжелые копыта втаптывали в землю и бегущих, и тех, кто пытался сопротивляться. Воинская элита каганата – воины знатных родов, наемники высочайшего класса, гибрид коммандос с бронетанковыми войсками, заградотряд и решающий боевой резерв в одном лице.

В племенах лесовиков, степняков, горцев вожди и их дружины шли в бой первыми. И это тоже играло на каганат.

Конечно, портрет каганата будет неполным без его экономической стороны. Из чего слагались те богатства, на которые нанимали огромные армии, воздвигали каменные твердыни?

Мы говорили уже, что каган жил в цитадели на острове в дельте Волги. Окружала цитадель новая столица каганата – Итиль. Прежняя столица, Семендер, была базой набегов на богатые земли Приазовья и Закавказья и крепостью, позволявшей контролировать Дербент – «Железные ворота» Кавказа, в которых нередко показывались армии шахов Ирана или арабских халифов. Итиль лежал в глубине Хазарии, вдали от границ и фронтов, зато на пересечении двух важнейших торговых путей Евразии – Шелкового и так называемого Мехового, шедшего из Балтики на Восток по Волге и Каспию. Перемена столицы без слов объясняла, кто хозяин в Хазарии. Не крепость, а торжище и таможня, не Отвага и Честь степных удальцов, а Выгода и Безопасность правили теперь каганатом. Проезжающие купцы оставляли в казне каганов огромные пошлины и часто предпочитали продать товары в Хазарии. Хазары же – точнее, «хазары» -рахдониты – перепродавали их дальше, естественно, вздувая цены.