«Иду на красный свет!» - [119]
Волькер так определял ее в своем докладе о пролетарском искусстве на вечере «Вара»:
«Она не мечтает о райском блаженстве, она хочет человеческого счастья в рамках возможности мира. Я писал уже ранее по этому вопросу, что пролетарское искусство отходит от безответственного витания в облаках и приближается к сознающей свою ответственность человечности, что оно хочет конкретного изменения конкретной действительности. Такое изменение возможно, и человеческое мужество в состоянии добиться его».
После таких размышлений напрашивается вопрос: осталось ли что-то живое из волькеровского наследия спустя пятьдесят лет, прошедших с момента рождения его как поэта?
Естественно, да. Народ живет прогрессивными традициями, сознанием взаимосвязи между сегодняшним днем и тем, что в прошлом оправдало себя как ценность, что вмешивалось в жизнь и влияло на нее. Разумеется, такие ценности, без которых ни один народ не является народом, не могут появиться буквально за неделю, просто для удовольствия, как нечто парадное и праздничное, чем можно время от времени похвастаться, но что не годится на каждый день. Ценности существуют прежде всего для того, чтобы быть живой памятью народа, компасом и ежедневным спутником на его пути. Творчество Волькера принадлежит к ним вне всяких дискуссий.
Иржи Волькер.
Для сегодняшнего человека, завороженного субъективистскими произведениями Запада, Волькера, очевидно, уже мало. На вопрос, имеет ли Волькер еще какое-нибудь значение, культурный сноб наверняка ответит отрицательно. Чем для него может быть сегодня актуален Волькер? Своей верностью коммунизму, партии и рабочему классу? Своей этикой и своим классовым подходом к основным вопросам этого мира, подходом, не имеющим ничего общего с абстрактным гуманизмом и мелкобуржуазной идейной неустойчивостью? Своим противодействием по отношению ко всевозможным формам декадентского субъективизма? Или простотой и ясностью своих стихов, которым чуждо бесплодное «искусство для искусства» и формалистический произвол?
Вряд ли можно утаить, что существует несомненное различие между поэзией Волькера и сегодняшними произведениями. Было бы неверно полагать, что за несколько десятков лет поэзия, в своей лучшей части, не слишком продвинулась вперед в вопросах формы, смыслового значения слова, метафоричности и диапазона. Поэтический язык со времен Волькера достиг поистине несравнимых высот. Способность поэзии сделать свой инструмент более утонченным и проникать в душевные состояния человека, конечно, достойна уважения. Равно как ее необычайная образность. У нее более широкий размах. Она тоньше и сложней, как сложнее чувства нынешнего человека. Но какова ее общественная роль? Может ли она вообще по своей общественной ангажированности сравниться с Волькером?
Я имею в виду лучшую сегодняшнюю поэзию. Не ту, которая представляет собой лишь пеструю смесь из модного фантазирования и пассивного отражения болезненности чуждого мещанского мира. Не ту, для которой нет иного честолюбия, кроме как усложнение усложненной жизни эгоистичного и корыстолюбивого человека, неспособного вдохновиться какой-то истинно возвышенной мыслью и служить ей самоотверженно и бескорыстно. Не ту, которая заставила эмоциональность служить аморальности, вульгарности, сексу, анархизму и цинизму, которая кичится своей зашифрованностью, своим экспериментированием, доведенным до абсурда.
Иржи Волькер все это знал, потому что ничто не ново под луной. Он был против мещанства, прикрывшегося позой самого современного прогресса. Мещанство имеет множество особенностей, и так же, как от него можно избавиться, им можно и заразиться даже там, где для этого вроде бы и нет предпосылок. Стоять над обществом, считать себя лучше других людей, называть себя элитой духа, которой предопределено занимать высокие посты, — вот некоторые из особенностей этого мещанства.
Волькер актуален и потому, что подставляет зеркало даже тем представителям этого мещанства, которые носили в кармане такой же партийный билет. Он актуален той нравственной чистотой, с какой выступил за единственно прогрессивный мир и высказал его правду, увиденную с классовой точки зрения. И тем, что отобразил героев этого мира глубоко человечно и шел бок о бок с ними, неподкупно и верно.
1970 г.
…Редкостной была многосторонность Волькера, удивительным размах его творчества. От поэзии к прозе и драме, от литературной критики к теоретическим статьям, в которых он точно сформулировал задачи и позиции революционной литературы. Он был поэтом мужества, поэтом действия, который за пять лет своей творческой жизни словно хотел высказать все, что переполняло его сердце и душу.
Если мы будем изучать наследие Волькера, если прочитаем все его произведения, бережно изданные его ближайшим другом А. М. Пишей, перед нами, словно фильм, пройдет драматическая, стремительная художественная эволюция Волькера от ранних стихов до первого сборника «Гость на порог» и от «Часа рождения» до баллад и стихов, оставшихся после его смерти.
Иржи Волькер в июне 1921 года издает первую книгу своих лирических стихов, «Гость на порог», а за его плечами уже богатое поэтическое творчество. Вышел тоненький сборник, состоящий из тридцати двух строго отобранных стихотворений, имеющих четкую концепцию. Сам автор называл эти стихи юношеской поэзией, считая, что это — выражение поэтического юношеского сердца. Действительно, стихи полны нежности, смирения, чистоты души и чувств, поразительной образности, из которой возникает мир поэта, где вещи живут в содружестве с человеком, где господь бог ходит по улицам с сумой и посохом, как нищий, который спит где-нибудь на сене. Дни поэта идут один за другим, словно вагоны праздничного поезда. Поэт хотел бы, чтобы печи полнились хлебами и пирогами, чтобы во время жатвы солнце было гениальным поэтом, написавшим красивое стихотворение золотым пером по земле, где окно — стеклянный корабль, а смерть лишь белое распятие на развилке в поле, где зимой на площади туман и снег разыгрывают свои колядки.
