Идолопоклонница - [37]

— Да, конечно, обязательно! — не сумев сдержать восторга, воскликнула Женя, но тут же, заметив подозрительный взгляд Белоцерковского, постаралась взять себя в руки и добавила уже чуть более строгим голосом: — Можете на меня рассчитывать!

— И вообще, мне твоя помощь сейчас ой как понадобится! — продолжала радостно вещать Сычева. — Ты представляешь, сколько хлопот на мою голову свалилось?! Я без тебя не управлюсь, Женька! Свадьба-то уже через две недели, двадцать второго сентября, представляешь?!

— Так срочно? — удивилась Женя, в очередной раз поймав недоверчивый взгляд Белоцерковского.

— А-ха, — с нескрываемым счастьем в голосе ответила Лариска. — У меня, оказывается, уже почти два месяца беременности, а я все надеялась, что само рассосется. Даже тебе боялась говорить, представляешь? Так боялась — ужас! Знаешь, думала, что Вадик мой, как узнает, тут же испарится, как тот твой, который безымянный. А он обрадовался. Не сразу, правда. Сначала тоже скривился, как и все мужики, наверное. А потом сам предложил пожениться. Ну а я, естественно, не стала ломаться. Быстренько его в загс затащила. Он чего-то там долго договаривался, даже выставил меня из кабинета, чтоб не мешала деловым переговорам. Та ж тетка сразу, как мы заявление написали, объявила, что положено целых два месяца на раздумья, и никак иначе, сначала назначила аж на двадцать пятое ноября, представляешь? Типа, без испытательного срока жениться не положено. А вдруг мой Вадюша за два месяца передумает, что я тогда буду делать?! И вообще! Ну куда ж нам ждать-то два месяца? Это ж какая я на свадьбе была бы? У меня ж через два месяца пузо будет заметно! Представляешь, в белом платье и с пузякой! Но Вадюша у меня умничка, сам все уладил. А три недели — это ведь ничего, правда? Меня же не разнесет за три недели, как ты думаешь, Жень, а? А к свадьбе-то подготовиться надо, за два дня же такие дела не делаются, правда? Так что две недели — я думаю, оптимальный срок, да, Жень? Короче, Женька, я вся в шоколаде! Представляешь?

— Да, конечно-конечно, — почти официальным тоном ответила Женя, косясь на любопытного Белоцерковского. А в душе разрывались радость за подругу и… какой ужас — зависть ее счастью!

— Уй, Женька, я такая счастливая, ты не представляешь!

— Я понимаю, понимаю, — кивала та.

Сычева, с трудом сдерживая восторг, воскликнула в сердцах:

— Ой, убила бы твоего шефа! Мне так много надо с тобой обсудить, а он, гад! Женька, я тебя обожаю! И Вадюшу своего обожаю! Я такая счастливая, Женька! И знаешь, я уверена, как никогда — у нас с ним все обязательно получится! У нас все будет хорошо. И у тебя, Женька, тоже все будет хорошо, обещаю тебе! Вот увидишь! Не знаю, как, но обязательно все будет хорошо, я это чувствую! Женька, я просто умираю! А не послать бы тебе шефа на фиг, а? Или еще подальше? Может, приехала бы ко мне прямо сейчас?

Задумчиво глядя на Белоцерковского, Женя ответила:

— Не знаю. Я попытаюсь. Я сделаю все от себя зависящее. И конечно, вы можете на меня положиться.

И, когда уже Лариска дала отбой и в трубке раздались противные короткие гудки, добавила, словно бы продолжая разговор с невидимым собеседником, дабы совсем уж развеять подозрения Белоцерковского:

— Давайте так договоримся: вы определитесь с заказом, а потом позвоните. И не волнуйтесь — ваш заказ мы сможем доставить в самом худшем случае в конце того же дня. А при удачном раскладе он уже через пару часов будет в вашем офисе. Договорились?

Положила трубочку и бесхитростно взглянула на Владимира Васильевича:

— Они еще подумают. Никак не могут решить, что им нужно в первую очередь. Потребностей много, а вот со свободными средствами напряженка. Но я думаю, никуда они от нас не денутся. Где они найдут такие цены, как у нас, правда?

'Такие цены, как у нас' — это была волшебная фраза. После нее Белоцерковский обычно забывал обо всем на свете и полностью погружался в подсчеты, наверное, не уставая нахваливать себя, любимого, за то, что не стал жадничать, что установил минимально приемлемый процент накрутки на товар, а свое берет объемами продаж благодаря количеству благодарных покупателей. Белоцерковский согласно кивнул, пробежался глазами по списку и вышел из офиса, держа в руках Женькин листочек с заказом.

А Женя задумалась, облокотившись на рабочий стол. Значит, вот оно как. Значит, у Лариски все вышло. И забеременеть успела, и почти уже вышла замуж. По крайней мере, заявление подано и Вадиму теперь не так легко будет соскочить с ее крючка. По крайней мере, самой-то Жене до загса дойти так и не удалось, она в свое время добралась только до обещаний. Как оказалось, пустых обещаний. Ну что ж, молодец Сычева. И дай Бог, чтобы она не ошиблась в своем Вадике. Только бы он не оказался такой же сволочью, как тот, от чьего имени Женькин рот кривился столько лет. И пусть ей уже целый год на него наплевать, ведь почти год рядом с Женькой Димочка Городинский, самый-самый замечательный мужчина на свете, но того, с умершим именем, она никогда в жизни не простит. Потому что такое нельзя прощать, тут библейские заповеди не годятся. А Лариска… Молодец Сычева! Если бы не забеременела, ее Вадик, наверное, еще лет десять как минимум не задумался бы о женитьбе. А так… Все очень даже здорово. И у Жени совершенно нет поводов завидовать лучшей подруге. Чего ей завидовать-то? Можно подумать, сама Женя обделена счастьем! Уж ей ли грустить-то?! У нее ведь есть Димочка!!!