Иди, поймай свою звезду. Караван мертвецов. Адам и Ева - 2 - [52]

Для верности прокручиваю запись разговора. При чем тут Гранит? При чем женские дрязги? Какое отношение имеет Гранит к женским дрязгам?

Вызываю досье Гранита. Мириамочки, конечно, тут как тут. Похоже, установили в мои очки жучок, который сообщает им, что я занялся чем–то интересным. Отвлекаюсь. Что мне известно о Граните? Долгое время был в ссоре с Майей. Из–за Лобасти. Я их помирил. А с Лобасти? Стараются не замечать друг друга. Со всеми остальными ведет себя ровно. Что общего у Гранита с Шутником? Что общего у Шутника с Лобасти? Какого черта Лобасти лезет во все вопросы?

Ускорение уменьшается до двух G. Кора с кряхтением переваливается через край ванны и направляется в туалет. Смотрю на нее и не могу удержаться от смеха. Уши – как две тряпочки. Болтаются, словно у дворняги. Ощупываю свои – та же картина. Надо же, что перегрузка с организмом делает! Мириамы издают жалобные стоны и ворочаются в своих ваннах, но вылезать не собираются. Хорошо, что сами себя пригласили в полет. Теперь смогу их немного пошантажировать.

– Предлагаю наградить меня медалью «За спасение в космосе» – стонет из своего угла Мириван.

– Ябеда! – огрызаюсь я. Все заинтригованы. Сыпятся вопросы.

– Я спасла от мучительной смерти четырех отважных звездолетчиков и одного махрового мазохиста, – поясняет Мириван. – Отец, да не отсохнет его зеленый хвост, хотел поднять перегрузку до 25 G. Я вмешалась буквально в последнюю секунду.

Все смотрят на меня со страхом и уважением.

– Это правда? – с дрожью в голосе спрашивает Кора.

– Была такая мысль. Но я от нее отказался… Поэтому медаль нужно вручить мне.

Дурачимся. Первый день полета. Если идти на одном G, то впереди еще месяца четыре. Если идти на четырех G – два месяца. Лобасти как–то три месяца шла на пяти G. Можно предложить повторить ее подвиг. Но народ будет против. К черту! Я первый буду против. Все кости болят. Хорошо Мириамам. У них–то косточки железные.

Сейчас будет маленький бунт. Мне придется быть суровым и беспощадным. А потом сестренки неделю не будут со мной разговаривать. И это не лучшим образом отразится на общем микроклимате.

– Муж, что случилось? – появляется Кора в шлеме–глушилке. Мои эмоции уже портят микроклимат. Катер маленький, укрыться негде. Для нас, драконов маленький. Мириамам хорошо. Когда снимаем перегрузку, они в коридоре в пелот играют. Правил я не знаю, но по–моему, вся суть в том, чтоб как можно сильнее запустить мячиком в переборку. Чтоб по всему катеру гул шел.

Объявляю общий сбор. Удары мячей о переборку прекращаются, потные, лохматые сестренки и Монтан появляются в рубке. Монтан тоже в шлеме–глушилке. То снимет его, то наденет. Экспериментирует. При этом глупо улыбается.

– Мириван и Мириту, дальше откладывать нельзя, пришло время реконструировать вашу аппаратную часть, – произношу я и жду бунта.

– Отец, ты знаешь, как мы к этому относимся. Ты хорошо подумал? – спрашивает Мириван.

– Да.

– Очень хорошо подумал?

– Да. Очень.

Мириамы озабоченно переглядываются.

– Проект готов? Где схемы? Наверняка ты где–нибудь напахал.

С трудом удерживаюсь, чтоб не подпрыгнуть до потолка и издать радостный вопль. Кора стаскивает с головы шлем–глушилку.

– Трусишка ты. Стоило из–за такого пустяка два дня всем настроение портить.

Мириамы влезают в мои очки, включают привычный уже янтарный шарик виртуальной реальности. (К чему только не привыкнешь с таким контингентом!) Передаю им файлы с проектом модернизации.

– Шестое чувство, – комментирует Мириван. – Все–таки, добился своего.

Тут же начинается критиканство. Здесь не так, это устарело, тут мы уже все переделали, свободных каналов нет.

– Ну тогда доработайте, но в темпе. Даю на все пять дней. И ни секундой больше.

– Спешка хороша при ловле насекомых, – отзывается Мириван, с головой уйдя в проект.

– Это приказ.

Обе головки тут же поворачиваются ко мне.

– Что случилось, отец?

– Гудение. Оно становится все громче. Скоро станет оглушающим, достигнет болевого порога. Вам предстоит управлять катером. Подробные инструкции я дам позднее.

– А вы как?

– Я думаю, мы временно оглохнем. Поэтому необходимо, чтоб вы слышали нуль–т.

– Ну и глупо! – надув губы, заявляет Мириту. – Мы могли бы и одни слетать. Незачем было Монтанчика мучить.

– А что вы будете делать, если столкнетесь с чем–то новым, неизвестным, абсолютно ни на что не похожим?

– Справимся не хуже тебя, – заявляет Мириван.

– То есть, завалите дело. Вот поэтому я и взял Монтана.

Сестренки выпадают в осадок. Сразу по нескольким причинам. Во–первых, оказывается, что для них этот полет – развлечение, а для драконов – подвиг. Во–вторых, их гениальный папочка считает, что есть кто–то умней его. И этот кто–то – Монтан!.. 

Мы выходим на рассвете,

Над Сахарой дует ветер

Поднимая нашу песню до небес!

Только пыль летит за нами…

Орет Монтан во все горло, шатаясь по коридору и обхватив голову лапами. Кора лежит пластом, дрожит всем телом и стучит зубами. Я привязался к креслу тренажера и безостановочно кручу головой – как метатель молота своим шариком на веревочке. Когда вертишь головой, легче. Сестренки смотрят на нас с ужасом. Почему–то никто не хочет принять снотворное. Почему я не хочу – понятно. Боюсь проснуться. Вдруг, когда проснусь, будет совсем невмоготу. И у меня есть отговорка – я капитан. На боевом посту. Завтра – решающий день. По расчетам, завтра мы должны оглохнуть. Сигнал достигнет такой величины, что не сможет адекватно передаваться нервным волокном. А если сможет, прикажу всем лечь в анабиоз. Всю научную программу поведут сестренки. О–о–о, дьявол!