Иди на Голгофу. Гомо советикус. Распутье. Русская трагедия - [8]

Или вот еще случай. Меня как тунеядца пригласили в комиссию по принудительному трудоустройству. Члены комиссии — в основном старые члены партии, пенсионеры. Один представитель от районного совета, один — от профсоюзов, один — от юридических органов, один — от райкома комсомола, один — от райкома партии. И еще какие-то непонятные лица. «Ничего себе, хорош, — сказал председатель комиссии (меня накануне заволокли в милицию под видом пьяного и основательно обработали). — И тебе не стыдно? Такой здоровый молодой парень, а пьянствуешь и черт знает чем занимаешься!» Я сказал, что занимаюсь делами весьма полезными людям: облегчаю им жизнь. Кончилась эта беседа тем, что представительница райкома партии дала мне «телефончик» и пообещала устроить на хорошую работу. Когда я навестил ее на другой день, она сказала, что, либо я буду делать то, что ей нужно, либо она велит отправить меня на работу в урановые рудники, откуда никто не возвращается.

Что мне было делать?

Антипод

Я поделился своими сомнениями с Антиподом. Он посмеялся, конечно. «Хотя ты и Бог, — сказал он, — ты наверняка капитулировал. Есть принципы поведения людей (да и Богов, пожалуй), которые не в силах отменить никто. Вот тебе один из них. Если человек физически способен совершить некоторый поступок и нет никаких внешних препятствий для его совершения, если в голову ему пришла мысль и появилось желание совершить этот поступок, если он надеется извлечь для себя пользу из этого поступка и при этом избежать ощутимого наказания за него, то он совершает этот поступок. В этом смысле в человеке нет никаких внутренних ограничений поведения.

Откуда берутся такие ограничения? Только извне данного человека — из его отношений с другими людьми. Люди взаимно ограничивают друг друга».

— А религия? — пытался возразить я. — Религиозные ограничения суть продукт свободной воли человека. Человек берет их на себя сам.

— Ты Бог, а не смог устоять перед старой развратной шлюхой из райкома партии, — усмехнулся он. — Так что уж говорить о простых смертных! Чтобы стать общественной силой, религия должна стать делом определенной категории людей, организованных в некое целое, т. е. делом церкви. А церковь как объединение людей подчиняется общим законам коммунального поведения. И святое дело, таким образом, становится делом грешников со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так какая разница — будет держать людей в узде церковь или идеологическая организация?

— Разница есть, — говорю я. — Идеология изобретается для масс людей, религия же — для отдельного человека или для человека вне массы. Сила идеологии кончается, когда человек покидает толпу или коллектив.

— Но сила религии кончается, когда человек включается в толпу или коллектив. А что важнее для человека — пребывание в коллективе и в толпе или уединение? И знай: в одиночку человек может противостоять великим искушениям, но бессилен перед мелкими. Бог не способен бороться с блохами, клопами, крысами… Это я тебе говорю как специалист.

О чудесах

Согласно Евангелию от Иоанна (не смешивайте с моим «Евангелием для Ивана»!), Христос начал свою карьеру с того, что превратил воду в вино. И после этого ученики уверовали в него. Еще бы! Если бы я мог превращать воду в водку, я увел бы за собою все население России, а не каких-то двенадцать бездельников. Причем мне не потребовалось бы исцелять больных, воскрешать умерших и творить прочие чудеса. Исцелением больных у нас занимается бесплатная медицина. Мертвых воскрешать ни к чему, ибо и от живых прохода нет. А чудеса творить бессмысленно и даже опасно — в них верит только КГБ, да и то лишь в своих профессиональных интересах. Несколько лет назад я вдруг обнаружил в себе способность творить чудеса в духе нашего супернаучного века — поднимать мелкие предметы, не прикасаясь к ним руками, и сгибать столовые ложки, вилки и ключи одною лишь силой мысли. Но я не преуспел благодаря ей. На мне нажились лишь проходимцы, организовавшие мои представления. Чем тяжелее предметы я поднимал и чем дальше были мои руки от них при этом, чем больше я сгибал ложек и ключей силой мысли, тем меньше окружающие верили в мои чудеса. Чем больше экспертов безуспешно пыталось разоблачить меня, тем подозрительнее становилась моя выходящая из ряда вон способность. Когда я научился одним лишь усилием мысли поднимать на полметра от поверхности стола массивную пепельницу и завязывать узлом метровый кусок водопроводной трубы, моих менеджеров (или антрепренеров) арестовали. И меня вместе с ними. Месяц держали меня в КГБ, пытаясь заставить меня поднять без прикосновений хотя бы спичку и хотя бы на миллиметр, но в присутствии одних сотрудников КГБ. Моя удивительная способность куда-то испарилась. После этого меня направили в сумасшедший дом. Убедившись в моей безобидности и заполучив мою подпись под обязательством чудес больше не творить, меня выпустили на свободу. Слава моя благодаря этому возросла. Я начал неплохо зарабатывать. К этому времени относится мое посещение комиссии по трудоустройству, о котором я уже упоминал.

Выйдя с той комиссии по трудоустройству (с номером телефона, который мне дала темпераментная и любвеобильная шлюха из районного комитета партии), я воздал хвалу нашему замечательному обществу. Подумать только! Миллионы здоровых людей на Западе не могут найти работу, а у нас запрещено быть безработным. Хочешь — не хочешь, а изволь трудиться! Не можешь сам найти работу, тебе ее найдут заботливые представители общественности. Что за жизнь! Христа, между прочим, тоже обвиняли в тунеядстве. Его тоже считали бездельником и кутилой. Но в комиссию по трудоустройству его не вызывали. И пострадал он вовсе не из-за этого. Тут лежит коренное отличие меня от всех создателей и реформаторов религий прошлого.