Иди на Голгофу. Гомо советикус. Распутье. Русская трагедия - [65]

Я сказал, что мне о столице и думать нечего, что я каждую минуту могу быть изгнан и из этой «провинциальной дыры» куда-нибудь в еще большую глушь, что у меня нет прописки, да и паспорта нет.

— Вот и хорошо, — сказал он. — Паспорт твой мы выкупим, прописку организуем, это пустяки. И командировку в столицу устроим. С научными целями. Не придерешься. В столице устроим временную прописку. Если не в самой столице, так около нее. Это, конечно, недешево и непросто. Но нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять. Ты пока погуляй тут. А я наведу справки, прощупаю почву. И потом дам тебе знать. Будь готов в любую минуту.

Предложение Серого привело меня в смятение. Христос ведь тоже появился в провинции. Лишь в конце своего пути он подался в столицу — в Иерусалим. Он знал, чем это для него кончится. Но не уклонился от своей судьбы. Неужели и мне суждено то же?! А если то же, уклонюсь ли я от этого пути? Не насилуй судьбу — таково мое правило. Но у меня есть и другое: не уклоняйся от своей судьбы!

Ясно, если Серый появится и его предложение окажется реальным, я поеду в Москву. Только там мое учение может пробиться к свету. А здесь, в нашем провинциальном болоте, оно обречено на прозябание, насмешки и забвение. Здесь я начинаю тупеть. Хотел бы я знать, что думал и переживал Христос, принимая решение двигаться в Иерусалим. Впрочем, ему было проще. Он уже имел за собою долгую историческую традицию. Он следовал пророчествам Старого Завета, сознательно направляя свою жизнь по этому руслу: ему нужно было, чтобы эти пророчества сбылись. А я? Ничего аналогичного Старому Завету у меня за спиною нет. Никаких пророчеств, на которые я мог бы опереться психологически. Никаких прецедентов, никаких образцов для подражания. Я сам должен все изобретать заново.

Хотя о чем ты говоришь!? А разве Христос не есть для тебя образец для подражания?! Разве твоя судьба не есть повторение его судьбы?! И разве ты не знаешь заранее, чем кончится для тебя Москва?! При встрече я рассказал Серому о моих сомнениях. Он рассмеялся.

— Не берусь судить насчет пророчеств, ибо я книжки вообще не читаю, — сказал он. — Но что касается образцов для подражания и предшественников, то тут ты глубоко заблуждаешься. Если бы ты узнал, сколько всякого рода жуликов ежедневно вливается в Москву (в том числе учителей праведности вроде тебя), ты бы немедленно отрекся от всех своих притязаний. К счастью, ты наивен и невинен, как младенец. Приедем в Москву, я тебя повожу по судам. Ты увидишь, что каждую неделю там судят по крайней мере одного исцелителя, чудотворца, наставника.

— Если так, — сказал я, — зачем же нам лезть на рожон?

— Я же говорю, что ты наивен, — сказал Серый. — Все зависит от организации дела. Если дело хорошо организовать, вероятность провала сводится почти к нулю. Эти провалившиеся чудотворцы — дилетанты, не знающие законов бизнеса в советских условиях. Всякое дело надо делать на профессиональном уровне, и тогда все будет о’кей. Понял?

Я ничего не понял. Но спорить не стал. Хотя Бог — явление провинциальное, но лишь в столице он может быть отвергнут и наказан, т. е. признан. Я согласился.

Мысль о переезде лишила меня сна и покоя. Я метался по городу в ужасе от того, что мне… не с чем и не с кем прощаться! Все знакомое. И все чужое!! Пока я тут — я нужен многим. Но если меня не будет — я не буду нужен никому. Бог должен быть тут, чтобы быть нужным. И если в нем не нуждаются, значит, его здесь нет. Устав от проблем небесных, я переключился на проблемы земные. Я только теперь заметил, как здорово изменился наш город за последнее время. Сколько автобусов! Сколько машин! Какие дома выросли! И люди одеваются!.. Раньше так только по праздникам одевались. Все-таки цивилизация есть благо!

Прощание с Назаретом

Лишь только открываю рот,

Как уж предвижу наперед

Я ваше возраженье.

А мне на это наплевать,

Ведь все равно околевать,

Будь или нет решенье.

Я тут ничем не дорожу,

От вас совсем я ухожу.

Прощай же, Галилея!

Я вам серьезно говорю:

Пусть в одночасье там сгорю.

Чем здесь истлею.

Эй, барабаны! Громче дробь!

Пусть всех тут хватит оторопь!

Гремите, трубы!

Я чуть прищурю лишь глаза,

Чтоб не видна была слеза,

Да стисну зубы.

Мне ваши улицы узки.

Мои горячие мозги Кипят идеей.

Я ваши рамки перерос.

И разрешу я свой вопрос

Лишь только в Иудее.

Пускай на верную беду

Я ни за что — про что иду.

Пусть против тело.

Мне ваши болести лечить,

Мне вас банальностям учить Осточертело.

Я про себя «Благодарю!»

Шепчу Небесному Царю,

Егове, Саваофу,

Благодарю, что он мой путь

Направил не куда-нибудь,

А прямо на Голгофу.

Прости-прощай, моя мечта,

Тебе, я знаю, не чета.

Случайная помеха.

Скажи последнее «Прости!» —

Тому, кто избран крест нести

Хоть ради смеха.

Тебе я предан до конца.

Пусть без златого ты венца.

Пусть даже не княгиня.

Пусть я не дон, а просто шут,

Пока иду, пока дышу.

Будь мне Богиня!

Хоть я — отпетый шарлатан,

Но не такой уж я чурбан,

Сам знаю — Бога нету.

Приемлют только питухи.

Мои шутливые стихи

За чистую монету.

Не верят даже старики,

Что я природе вопреки,

Как некогда Иисусе,

Земному подведя итог,

В Небесный свой златой чертог