Идеология русской государственности. Континент Россия - [9]
и нейтрализовано.
Сегодня возможности русской стратегической обороны впервые в истории вышли из догоняющего режима и позволяют перехватить мировую инициативу в предложении пространств коллективной безопасности. Что открывает перспективы долгосрочного хозяйственного развития наших систем народного жизнеобеспечения, управления освоением территории, роста вкладов в образование, здоровье и семейные ценности граждан России без разрушительного влияния спекулятивно-манипулятивных политических и финансовых воздействий противника.
Часть II. Философия истории русского государства
II.0. Древняя Русь. Предгосударство
II.0.1. Миф, легенда и история являются знаниями
Множество копий сломано в общественной дискуссии по поводу роли исторической науки или вообще истории, как любого описания и интерпретации событий прошлого, в политической практике и формировании курса власти.
Одни диспутанты утверждают, что история – это вовсе не наука, а лишь «прислужница» идеологии. При этом «идеология» в их устах – либо ругательное слово, либо, напротив, великая и едва ли не главная ценность. В любом случае с этой точки зрения историческое описание является формой и способом подачи идеологического содержания.
Другие доказывают, что историю «пишут победители», а побежденные из истории исчезают, вместе со своей ролью и точкой зрения. И, опять-таки, такое положение либо нормально (или даже единственно возможно), либо с ним нужно всячески бороться и обеспечить «права побеждённых», услышать голос их «правды».
Все эти точки зрения сходятся в одном – что якобы ни государство, ни общество (народ) не могут обойтись без представления о том, как же в прошлом было «на самом деле», и что надо дать убедительный ответ на вопрос об этом «самом деле», согласившись с якобы довлеющей «потребностью» в бесспорности картины прошлого.
Такой вымысел о прошлом (а ничем, кроме вымысла, подобная конструкция быть не может) называют «мифом», который-де лежит в основе ни более ни менее, а самого исторического существования нации, её государства и общественной жизни. Нетрудно видеть, что, принимая подобный взгляд на вещи, мы оказываемся в плену у «борьбы» разных вымыслов, ложь уравнивается в правах с правдой, точек зрения может быть сколько угодно (у каждого – своя), а вопрос об истине вообще не стоит. Исторической науке и знанию в этом контексте никакого места нет вообще.
Само предложение сконструировать «национальный миф» (называемый часто «национальной идеей») является подлинным механизмом вытеснения из интеллектуального оборота любых исторических представлений. Делается это под благовидными предлогами прекратить «переписывание истории» (хотя весь смысл подлинного исторического исследования именно в действительном переписывании без кавычек) и обрести будущее, которое на деле окажется лишь мистификацией прошлого.
Историческое знание (тем более историческая наука) принципиально спорно. Оно не обладает «истиной в последней инстанции» – как знание и наука вообще. Напротив, их ценность как раз в этом и состоит. А особое специальное значение исторического знания и наук в том, что именно история (как реальный процесс, ход вещей) «рассуживает» споры по поводу знания и придаёт тем или иным представлениям статус рабочих, принятых за основание для рискованных человеческих действий. Ведь то, что было, никуда не исчезает, не рассеивается, а всегда присутствует в том, что есть, хотя и в неявном, скрытом, свёрнутом виде.
Однако спорность исторического знания (как и любого знания) вовсе не в произволе мнения, которое действительно может быть любым, поскольку ничем не рискует и ни за что не отвечает (а когда рискует и отвечает, то называется уже по-другому – не мнением, а глупостью).
Позиции спора о знании должны быть обоснованы, и таких позиций всегда немного, как правило – всего две (что может быть идеализировано как «противоречие», «противоположность», «диалектика», «диалог»), хотя встречаются и более сложные интеллектуальные ситуации с тремя, четырьмя или даже бо́льшим числом позиций. Однако структура обоснованного спора не имеет ничего общего с перепалкой на телевизионном шоу или разноголосицей в прессе и социальных сетях. Она гораздо ближе к судебным прениям.
«Множественность» любого знания связана с тем, что знание есть знаковая конструкция, замещающая предмет исследования. Вещи сами по себе не могут быть предметами мысли, ими могут быть только специально, искусственно созданные «вещи мысли». Только к этим последним и применяются познавательные операции различного типа вместо предметов «реальности» (человеческой практической деятельности), а результаты этих операций относятся к реальным вещам.
Относимость (релевантность, сама возможность отнесения) знания есть вообще его первый критерий (что это именно знание, а не что-то иное). Отнесение может пониматься как интерпретация. Или как эксперимент – когда натуральные вещи подгоняются под знаковую конструкцию. В последнем случае, как правило, речь идёт об устранении различных «помех», «примесей» и вычленении из фона реальности исследуемого предмета в «чистом виде». Логической изоляции предмета в знании соответствует физическая изоляция реальной вещи в «вакууме» эксперимента.
Историк Армен Гаспарян, политолог Дмитрий Куликов и радиоведущий «Вестей FM» Гия Саралидзе развенчивают теории и мифы, которые сформировались вокруг революции 1917 года, ее предпосылок и последствий. Перовая мировая война, Февральская и Октябрьская революции, коллективизация и индустриализация – именно эти события сформировали новую политическую, социальную, экономическую и культурную жизнь страны. • Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? • Почему тема иностранной интервенции оказалась забытой? • Как построить экономику в новом социалистическом обществе? Об этом и многом другом читайте в книге.
В новой книге серии «Наш XX век. Как это было?» историк Армен Гаспарян, политолог Дмитрий Куликов и радиоведущий «Вестей FM» Гия Саралидзе опровергают самые расхожие мифы и нелепые стереотипы о Второй мировой войне и ее последствиях – от советско-германского договора о ненападении до эпохи холодной войны. Какие страны, помимо СССР, заключали с Германией секретные протоколы? Кому выгодно обвинять советских солдат в насилии над европейскими женщинами? Кто организовал Венгерское восстание – рабочие массы, фашисты или агенты ЦРУ? Об этом и многом другом читайте в книге «Эхо войны.
Оттепель – начало новой эпохи, которая ставила своей задачей изменение общественно-политической жизни, внутренней и внешней политики государства. Осознание последствий сталинского режима, появление свободы слова, открытость Западному миру соседствовали с массовыми беспорядками, протестными выступлениями и Карибским кризисом. • Оттепель – новый период борьбы за власть или культурное явление? • Что привело к началу Карибского кризиса? • Можно ли было остановить распад соцлагеря? В новой книге серии «Наш XX век.
Кто такие современные русские как политическая нация? Каковы идеологические основы современного русского государства? Какие решения нам нужно найти и, главное, как и где их искать?Эта книга представляет собой русский взгляд на историю европейской цивилизации, на Россию и нас самих как безусловных и ключевых участников этой истории, ответственных за ее судьбу, за ее будущее.Авторы книги работают вместе уже более четверти века, и эта книга является результатом их многолетних размышлений и дискуссий, их подлинного совместного творчества.
Историю XX века переписывали не один раз, а потому до сих пор нелегко разобраться в вопросе о роли личности в истории. • Кто определял ход исторических событий и вершил судьбы жителей страны? • Кто был выдающимся лидером, а кто «кровавым тираном»? • Какие обстоятельства, общественные силы и личные качества выдвинули их на историческую сцену? Историк Армен Гаспарян, политолог Дмитрий Куликов и радиоведущий «Вестей FM» Гия Саралидзе рассуждают о лидерах, отношение к которым в нашей стране остается сложным.
Новая книга серии «Наш XX век» посвящена эпохе перестройки. Интерес к этой теме в обществе не снижается. Историк Армен Гаспарян, политолог Дмитрий Куликов и радио-ведущий «Вести FM» Гия Саралидзе рассуждают о времени, когда СССР находился на грани экономического и социального кризиса. • Что привело к необходимости такого масштабного реформирования страны? • Были ли альтернативные варианты? • Можно ли было избежать распада СССР? Об этом и многом другом читайте в книге «Перестройка. Как это было?».
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.