Идеальная партия - [25]

— Но ты молод. Тебе еще нет тридцати.

— Я вдруг перестал себя чувствовать молодым. И знаешь что? Может, я повзрослел. Интересно, что этому поспособствовало? — Трэвис находился на краю пропасти, произнося слова, которые никогда бы не посмел сказать ей. Но он не знал, как остановиться. — Не слушай меня. Я несу чушь, — поспешил сказать он.

— Все в порядке. Своей старшей сестре ты можешь сказать все.

Как и раньше, она потянулась, чтобы дотронуться до его щеки. Трэвис накрыл ее руку своей, но не посмел поднять на нее взгляд.

— Уже поздно, — наконец сказал он. — Пора идти спать. Прости, что потревожил тебя.

— Да, конечно, — разочарованно произнесла она. — Спокойной ночи.

Шарлин закрыла дверь. Что бы он ни хотел сказать, этого не прозвучало. То, что он мог бы сделать, останется несделанным. Она вздохнула.

Трэвис остановился в темном холле. А затем пошел прочь, понимая, что должен оказаться как можно дальше от нее.

То, чего не смогла добиться показная сексуальность Сьюзи, с легкостью удалось одному нежному прикосновению Шарлин к его щеке. Во второй раз за эту ночь его внутренний голос сказал «Катастрофа!», но уже по другой причине. Когда он вспомнил, как признался ей в своей неудаче, ему захотелось провалиться сквозь землю. Вместо этого он свернулся на кровати, укрывшись одеялом с головой и стараясь притвориться, что его не существует.

Шарлин в своей спальне медленно легла в кровать, разрываемая на части сотнями противоречивых чувств. Но она не могла совладать с ними. Она должна попытаться уснуть. Шарлин закрыла глаза и направилась навстречу забвению.

Ей снилось что-то смутное, просто образы, плывущие в ее сознании, когда появился Трэвис. Время обратилось вспять, и они снова тепло и дружелюбно разговаривали.

Он нежно прикоснулся к ее щеке, и она ответила на его жест, счастливо рассмеявшись. Но сейчас, в ее снах, он снова дотронулся до нее, и ее тело отреагировало так, как никогда прежде. Внезапно она ответила ему всем сердцем, наслаждаясь их эмоциональной близостью и пониманием. И помимо этого наслаждаясь его прикосновением.

Его рука нежно скользила по ее коже, искушая ее. Прикосновения становились все более настойчивыми, а язык, проникший между ее приоткрытых губ — требовательным. Его глаза говорили, что это именно то, чего он хочет, если бы только она…

Шарлин проснулась от собственного крика, обнаружив себя сидящей на кровати и уставившейся в темноту. Все, что она помнила: его настойчивость, ее ответная реакция, — всего этого не было на самом деле. Разве что где-то глубоко внутри, спрятанные от посторонних взглядов в самом дальнем уголке, где ее разум и чувства не были под контролем.

Таинственным образом ее тело отложило воспоминание про запас, в ожидании момента, когда она будет готова встретиться с ним лицом к лицу, высвобождая его сейчас, когда ее сердце неожиданно открылось ему, а у нее не оказалось никакой защиты, чтобы огородиться от его опасного содержания.

«Нет, — сказала она себе, пытаясь быть непреклонной. — Я все это придумала. Жалкая фантазерка, рассказывающая то, во что сама хочет верить».

Голос Трэвиса доносился из-за закрытой двери:

— Шарлин… Чарли… Что случилось?

— Ничего. Со мной все в порядке, — заставила она себя ответить.

— Ты уверена? Мне показалось, я слышал, как ты кричала.

— Это все из-за кровати, — произнесла она, заикаясь. — Я ушибла палец на ноге.

— Можно мне войти?

— Нет! — быстро выкрикнула она. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — неохотно сказал он.

Наконец она услышала его удаляющиеся шаги.

Шарлин лежала, дыша с трудом, пытаясь собрать себя по кусочкам. Безуспешно. Где та спокойная, рассудительная Чарли, которая была так нужна сейчас?

Но она была сильной. Она не поддастся этому внезапному страстному интересу к нему как к мужчине. Это была ее проблема, а не его. Он не должен был ничего заподозрить. Она закрыла глаза, пытаясь отогнать мысли о нем.

Он все еще не решался войти, балансируя на краю ее сознания, пытаясь напомнить ей, что ее сердце было открыто ему. Упрекая ее за то, что она не почувствовала этого раньше.

— Нет! — закричала она в отчаянии. — Ты не должен… я не должна… нет, пожалуйста! Нет… Нет!

— Чарли… Проснись!

Она чувствовала его руки, крепко державшие ее, пока она не открыла глаза и не поняла, что Трэвис вошел в ее комнату. Он сидел на кровати, держа ее за плечи, и легонько встряхнул.

— Просыпайся! Чарли, пожалуйста, очнись! Ты пришла в себя?

— Да, — сдавленно сказала она.

— Бедная моя! Похоже, тебе приснился жуткий сон. Ты кричала, как в агонии.

— Ты слышал?! — в ужасе вскрикнула она. «Что я говорила? Что он узнал?» — лихорадочно соображала Шарлин.

— Я услышал тебя в своей комнате, сквозь две запертые двери. Слышал, как ты кричала: «Я не должна. Нет, пожалуйста!» Чего такого ужасного ты не должна делать? Давай, можешь мне все рассказать. Я же твой брат, помнишь?

«Вот как раз им ты больше никогда для меня не будешь», — в отчаянии подумала она. Он был мужчиной, со всей своей мужской притягательностью. Раньше она обманывала себя на этот счет, но больше не могла.

Трэвис нежно шептал ей слова утешения, держа в своих объятиях. Скомканные одеяла лежали между ними, хотя она всем сердцем желала, чтобы их не было. Но даже сквозь них Шарлин могла ощущать очертания его мускулистого тела, его тепло и силу, обещание восторга той женщине, которую он выберет. Но она не была той женщиной. Он ее не выбирал. Он обратился к ней от отчаяния.