Идеальная ложь - [7]

Ольга просто сошла с ума от любви, таяла от счастья, от такого огромного и большого счастья, которое казалось ей просто невыносимым. Она в этот же вечер, сразу же после кафе, сказала Петру, что влюбилась и уходит от него к другому мужчине. Петр кричал, ругался, потом плакал, умолял Ольгу одуматься, говорил, что это ошибка и что Белинский ее бросит, но Ольга лишь тихо улыбалась своим мыслям. Она-то точно знала, что они с Андреем созданы друг для друга, и ничего не замечала вокруг себя – ни убитого горем мужа, ни подруг, которые крутили пальцем у виска. Ни-че-го, кроме Андрея. Белинский каким-то невозможным образом стал для Ольги центром Вселенной, смыслом жизни и просто… воздухом. Просыпаясь ночами, Ольга смотрела на спящего рядом Андрея и тихо гладила его лицо тонкими пальчиками. Ей казалось, что Андрей – это самое совершенное создание в мире, что он похож на спящего ангела, который спустился на землю. Ольга благодарила Бога за их встречу и тихо умирала от ревности – она ревновала Белинского ко всему живому, ей хотелось, чтобы он был ее, только ее и ничей больше. Ольга подала на развод, Андрей оплатил услуги адвоката, они уже начали готовиться к свадьбе, когда грянул гром…

Ольга очнулась от тяжелых мыслей и поднялась со стула. В доме было тихо, Ирина наверняка спала, закрывшись на все засовы в своей комнате со странным замком. Ольга немного побродила взад-вперед и снова оказалась перед окном, из которого открывался прекрасный вид на церковь. Ночью эту небольшую церквушку освещал всего лишь один фонарь у входа, и полумрак делал ее еще более загадочной и таинственной.

Ольга положила голову на руки и закрыла глаза.

Когда она ушла к Андрею, Петр сходил с ума. Так неожиданно и внезапно потерять жену, к которой привык и которую уже считал предметом домашнего интерьера, было трудно. Петр поджидал Ольгу вечерами возле работы, дарил цветы, выслеживал Андрея и провоцировал на драку. Короче, мексиканские страсти двух самцов, которые не могут поделить одну самочку. Ольга же не обращала внимания на страдания мужа, была настолько поглощена отношениями с Андреем, что остальной мир для нее перестал существовать. И тогда Петр, быть может, от отчаяния, а быть может, и от слабости, выпил приличную горсть снотворных таблеток, чтобы покончить жизнь самоубийством. Его, конечно, откачали в городской больнице, промыли желудок и строго-настрого наказали впредь так не делать, если, конечно, он не желает все оставшиеся дни жизни провести в инвалидной коляске. Но Ольга после этого случая словно очнулась, почувствовала себя виноватой перед мужем, пыталась найти какие-то слова, чтобы утешить Петра, но… лишь наткнулась на стену непонимания со стороны Андрея. Спустя всего два месяца их страстные отношения стали рушиться прямо на глазах. От феерической любви и бессонных ночей не осталось и следа, Андрей стал холодным и отчужденным, он все чаще и чаще пропадал вечерами в гараже, а на все выходные уезжал к друзьям. Ольга чувствовала, что она стала слишком навязчива, что уделяет Андрею слишком много внимания, слишком его любит, но страх потерять смысл жизни – любовь Андрея – заставлял Ольгу совершать ужасные поступки. В нее словно вселился злой демон – она постоянно плакала, закатывала Белинскому безобразные истерики, просто кричала от боли: «Почему ты меня не любишь, как раньше?» Андрей уклонялся от ответа, постоянно где-то пропадал, стал отключать телефон, а Ольга с маниакальной настойчивостью звонила ему по сто раз в день. «Андрей! Андрей! Андрей! Я его теряю!» Ольга похудела, осунулась и все больше и больше походила на душевнобольную. А ведь так и было на самом деле – Ольгина душа медленно, но верно умирала от боли. Ольга чувствовала, что Андрей скоро уйдет, и это ощущение неминуемого конца сводило ее с ума. Раньше Ольга никогда не понимала женщин, которые валяются в ногах у мужчин, закатывают истерики или вскрывают себе вены, чтобы вернуть любимого. Прежде Ольга действительно их не понимала, а сейчас и сама была на грани такого поступка. «Наверное, я никого по-настоящему не любила, – Ольга посмотрела на часы, было полтретьего ночи, и вздохнула, – а теперь люблю. И мне плевать на гордость, потому что я знаю, что легко быть гордой, когда не любишь. А когда любишь, быть гордой чертовски трудно».

Ольга поднялась со стула, потянулась, пытаясь размять шею и плечи, и снова тяжело вздохнула. Она сама уже устала от своей любви к Белинскому и, будь это было возможно, давно бы успокоилась и перестала так терзаться. Чтобы хоть немного отвлечься от тяжелых дум, которые не давали ей покоя, Ольга прошлась по комнате. На одном подоконнике она обнаружила небольшую коробку, прикрытую сверху кружевной салфеткой. В коробке оказалась собственность Ирины – небольшое зеркальце в некогда позолоченной оправе; массажная щетка; флакон духов со стертым от давности названием; розовый лак для ногтей и парочка дорогих презервативов класса люкс. Ольга присвистнула, она даже не поняла, чему удивилась больше – дорогим презервативам или лаку для ногтей у женщины, работающей уборщицей в привокзальном туалете. «Похоже, даже у Ирины, – Ольга крутила в руках презервативы, – даже у Ирины есть личная жизнь. Она есть у всех, но только не у меня, у меня сплошные проблемы и неприятности». Ольга положила все обратно и накрыла коробку салфеткой. Было ясно, что раньше эта комната принадлежала Ирине, но, видимо, проблемы с деньгами толкнули ее на то, чтобы переселиться в комнату к брату-инвалиду.