Идеалист - [6]
Широкоплечий, выше среднего роста парень в куртке двигался мало и прямой, негнущейся фигурой своей словно олицетворял в танце твердое мужское начало. Он поднимал руку партнерши и, щелкая пальцами, подхлестывающим жестом направлял ее в образовавшуюся из рук арку. Склоняя дивную головку и взмахивая кружевными рукавами, она быстро проходила, распрямлялась и стряхивала волосы со счастливо улыбающегося лица. Ее голые коленки мелькали тут и там, и вся она напоминала чем-то цирковую лошадку. Сестра танцевала мягче и грациознее. Она переступала через такт, томя и заманивая паузой. Чуть приседая и покачиваясь, она сглаживала, смягчала каждое движение, каждый жест. Зато Салим гнулся, трепетал как лоза, передвигаясь неуловимо быстро и точно. Его тело жаждало движений, ему не хватало ритма, и он успевал украсить главный рисунок танца мелкими причудливыми арабесками. Девушка в брюках тоже улыбалась, но как-то мечтательно, затаенно, словно каким-то своим думам. Это был рок-н-рол, но и бальный танец тоже — все изящество, достоинство и грация бальных танцев, за которые их так любил Илья, сохранялись несмотря на быстрый неровный ритм, несмотря на все, что выделывал Салим.
Наконец закатилась, замолкла мелодия, и Салим, вычурно раскланявшись с партнершей, подошел к Илье. Они поздоровались, и Снегин спросил про девушек.
— Полячки, только вчера приехало сорок человек, а сегодня интерклуб устроил вечер-встречу, — охотно ответил юноша, вытирая шоколадный выпуклый лоб красным платком. — Хотите, познакомлю?
— Н-нет, спасибо… — почему-то смешался Илья и поспешно добавил, — уступи лучше один танец.
Ноги его уже не слушались, не стояли на месте; они жили своей первобытной жизнью в какой-то таинственной связи с завораживающим ритмом негритянского блюза. С большим трудом он уговорил их сделать несколько твердых шагов туда, где сестры стояли с парнем в кожаной куртке. «Один танец, и уйду. А если откажет? Тогда к черту это занятие, никогда больше не пойду», — решил он. Розовая кофточка приближалась, расплывалась во что-то бело-розовое… мелькнуло сомнение, справится ли он… Илья отшвырнул его и коснулся локтя той, что была в брюках: позвольте? Она обернулась с улыбкой, мгновенно охватила его всего, целиком: и напряженную улыбку, и слишком прямую фигуру, затем вышла на свободное место и запросто положила руку ему на плечо — высоко, у самой шеи. Он обнял ее чуть выше талии, сделал несколько шагов и вдруг со страхом и наслаждением ощутил ее невесомость. Казалось, она угадывала его мысли. Он смелел. Замирал на один-два такта, втайне готовя неожиданный поворот или переход, делал несколько движений и тут же менял замысел, покачивался на месте, чтобы ослабить, усыпить ее бдительность…, но так ни разу и не сумел застать ее врасплох. Он украдкой взглянул на нее, немного отстранившись и скосив сверху вниз глаза — она улыбалась, приняв и разделив его игру!
Боже, как давно он не танцевал с таким полным, исчерпывающим наслаждением, да танцевал ли вообще? Нет, конечно, — никогда! — таяли его мысли в розовом тумане блаженства.
Десять минут длился танец, и они не произнесли ни слова. Когда же музыка кончилась и они остановились, Илья бессознательно задержал в руке ее пальцы, словно цепляясь за ускользающее переживание. Они взглянули друг на друга внимательно и удивленно. «Какая светлая! Благородная, северная красота, — подумал он, — ничего броского, яркого…». «Приятное, честное лицо, детская улыбка, — подумала она, — волнуется, но пытается скрыть.»
Теперь надо было что-то говорить, а в голове его вращались два неуклюжих, банальных комплимента: «как хорошо вы танцуете; как приятно с вами танцевать», которые ему никак не удавалось смягчить, прикрыть их бесстыжую наготу. Поэтому, когда уголок ее рта пополз, предвещая что-то насмешливое, он поспешно выхватил наудачу: «Как чудесно вы танцуете!»
— Так всегда говорят, — ответила она, и он немедленно вспыхнул, — все-таки я неуверенная, пока сама не увижу себя — в кино, например. Вот Барбара, сестра, лучше танцует, но тоже вижу ее недостатки.
— Правда? Есть недостатки? — удивился Илья.
— Не очень серьезные, и у меня все-таки больше. Только правда, что люблю танцевать.
— И я люблю танцевать, но так редко танцую в последнее время. Боюсь, что у мне уже комплекс…
— Почему?
— Да, знаете, у нас аспиранты почти не ходят на танцы, и мне все время мерещится, что кто-то стоит с сторонке и говорит: «вот вам философ! Ну, что от него можно серьезного ждать?»
— Значит, я угадала, а не ошиблась тоже…
— Что, что именно?
— Я видела вас, когда еще танцевала с Салимом, — «да?» — удивился Илья. Он не заметил, чтобы она хоть раз взглянула на него, — и подумала: вот какой серьезный, наверное, математик или физик и, конечно, осуждает меня… Видите — тоже комплекс, — она рассмеялась. — Но потом сказала себе: все равно буду танцевать. И тоже потом, когда вы подошли, знаете, что подумала? — Илья покачал головой, — Я пожалела свои ноги…
— И?.. — смущенно улыбнулся он.
— И едва уцелела, — развела она руками.
— Ах, так! — нахмурился Илья, — больше не буду вас приглашать… Вам этого хотелось добиться?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.