Ибн Сина Авиценна - [8]

— А выводы из этого положения делают разные! — снова перебил Бурханиддин-махдум. — Правоверные богословы аллаха ничем не обижали, мутазилиты же…

Толпа возмущенно заворочалась. Бурханиддин понял, что совершил ошибку.

— Извините, отец, — сказал он, склонившись перед стариком. — Я перебил вас.

— Бы хотите привести знаменитое рассуждение мутазилитов, считающееся безбожным? — кротко проговорил старик.

— Да.

— Я сделаю это за вас, чтобы показать красоту их логического мышления. Слушайте. Главное качество аллаха — знание, рассуждали мутазилиты. Значит, аллах заранее все предопределил в соответствии со своим знанием. И нет, выходит, в мире ничего такого, что надо было бы переделывать. Ведь если выкопаешь канал, а вода в него не входит из реки, значит, ты чего-то не знал и допустил ошибку? Аллах же знает все! Сотворенный им мир равен его знанию. Знание же — это он сам и есть. Значит, сотворенный им мир равен ему самому.

— Что же получается? — остановил старика Бурханиддин-махдум. — Сотворённое равно творцу!!! И вот эта жалкая ползущая у моих йог мокрица — бог!?

Толпа возмущенно загудела, поддерживая судью.

— Тогда никто этой их ереси не разглядел, — продолжает Бурханиддин. — Лишь через пятьсот лет теолог Ибн Таймия ужаснулся тому, что в положении еретиков были правоверные теологи, мутазилиты же считались инквизицией. Вот как дьявол все попутал! И вы хотите своими седыми волосами это защищать?!

— Я защищаю исток реки, из которой пил и Ибн Сина, — сказал слепой старик Муса-ходжа. — В споре теологов и мутазилитов — исток реки мусульманской философии, а значит, исток и философии Ибн Сины.

— Исток ереси! — взорвался Бурханиддин. — И слава аллаху, этих мутазилитов раскусили в 847 году, и все встало на свои места: мутазилитов, наконец-то, открыто объявили еретиками, а правоверных теологов — инквизицией.

— Но мутазилиты успели все же пропеть свой гимн! — с достоинством сказал старик. — Они настолько возвеличили разум, что даже враги взяли у них их оружие — логику, а Джувайни, современник Ибн Сины, учитель Газзали, не побоялся узаконить это даже своим авторитетом! И только на основе логики теологи, наконец, разобрались с Кораном: вечная, мол, абсолютная его суть и в боге, словесная же форма выражения — относительна к каждому определенному времени. Следовательно, допускается символико-аллегорическое толкование его, но не критика.

— Да, это так, — сказал судья. — Калам взял лотку — оружие своих врагов. Но этим оружием их и убил! Мутазилиты сгорели, словно тоненькая свечка в руках бога! И о каком их гимне можно говорить после того, как само время расправилось с ними?! — Бурханиддин встал и закрыл заседание.

Подведем итог спору слепого старика и судьи. Да, широкое распространение мутазилитами греческой философии и их тезис о познаваемости бога и Вселенной имели основополагающее значение для развития арабоязычной философии, породили деятельность общества энциклопедистов — «Братьев чистоты». Общество это успело издать около 50 трактатов, написанных на основе греческой философии Я соответствии с учением мутазилитов. Потом «Братья чистоты» стали преследоваться. На их трактатах, в тайном общении с ними, и воспитал себя отец Ибн Сины. Вот он — первый свет золотого яблока благородной и вечной сути Ибн Сины сквозь серебряный сосуд времени…

В Балхе было много последователей общества «Братьев чистоты». Собирались они по ночам, где-нибудь в развалинах читали рукописи при свете факелов в гудении ветра, постоянно дующего в этих местах. На рассвете возвращались вдоль плетёных заборов, поставленных пап пути ветра, гнавшего на поля песок. Ветер переворачивал огромные бронзовые котлы, сбивал с ног люден, крутил крылья первых в мире ветряных мельниц.

У двадцатилетнего Абдуллаха — отца Ибн Сины — была уже начальная степень посвящения: он научился жить, отказавшись от роскоши, женщин и лжи. У сорокалетнего Натили, старшего друга Абдуллаха и первого и будущем учителя Ибн Сины, была третья степень: он и обладал сильной волей и умел защищать учение от нападок врагов. Натили писал и трактаты. Так, дошедший и до нас единственный отрывок одного из них рассказывает, как он понимал совершенство. Различал три его ступени: первая — когда человек может создавать себе подобных, вторая — когда формируется мыслящая душа, и разум из возможного становится реальным, третья — когда понимаешь, как надо управлять собой, семьей и народом «Отец мой, — рассказывает в „Автобиографии“ Ибн Сина, — принадлежал к числу сборщиков налогов и амилей».

Амили ведали статьями дохода государственной казны. Значит, отец Ибн Сины служил при дворе. Тогда становится понятной внезапно происшедшая с ним перемена: «Вскоре он переселился в Бухару (!), в дни достославного эмира, царя Востока, Нуха, сына Мансура, и пополнял там должность амиля в селении Хармайсан».

Балх во времена Ибн Сины — провинция. Даже более того, — «скучный город Саманидской держаны», — как писал о нем арабский географ того времени Макдиси. — Бухара же — столица, а бухарские эмиры — самые блистательные и соцветии эмиров халифата.

Сделаться казначейским чиновником в Бухаре!.. Едва ли здесь помогли рекомендательные письма. Скорее — случай.