Iassa - [8]

— М-да… Узнать бы, какому Богу именно это более всего нужно. Кстати, Антон, вот сейчас вспомнилось — они там все как загипнотизированные повторяли — «учитель, учитель».

— Я рад, что ты догадалась. Галицкая действительно «учитель», создала свое учение, но, на мой взгляд, это довольно грубая компиляция из языческих мифов, с примесью восточного колорита. До конца мы ещё не поняли.

— Я понимаю, что ты не можешь мне пока говорить всей информации. Так это и есть место, где они молятся?

— Да.

— Но здесь очень мало места. На поляне людей было гораздо больше.

— Я же тебе сказал — здесь молятся только избранные. Они называют себя «Видящие».

— Кто такие Видящие?

— Это те, которые видят, неужели непонятно.

— Видят — что?

Интересно, почему мальчик нервничает? Я задаю совершенно невинные вопросы, а он отвечает, словно я спрашиваю в семнадцатый раз.

— Видеть — это понятие многогранное. Видеть судьбу. Видеть суть вещей. Видеть прошлое и будущее. Видеть разницу между добром и злом. Короче говоря, в этой секте существует иерархия. Во главе, разумеется, Галицкая — учитель, авторитет. Видящие, то есть люди, прошедшие инициацию — её первые приближенные. В чём суть инициации, пока не выяснено. Ну, и третьи — это все остальные. Вполне безобидные люди, на мой взгляд. Занимаются народным искусством, иногда слушают беседы Галицкой о Добре и Зле и равновесии между ними. Сам я этих бесед, разумеется, не слышал. Со слов очевидцев. Есть ещё какие-то странные обряды, но это всё по-прежнему остается туманным. Люди не помнят деталей. Вот, собственно, и всё, что я хотел тебе рассказать и показать.

Никакой романтики. Мой страх прошёл, и я, держась за Антона, разглядывала деревянных идолов. Сейчас лица богов мне показались спокойными, словно наше вторжение перестало их волновать. В самом низу вместо идола было написано «Iassa».

— А это что? — спросила я, показывая на странную надпись.

— Очевидно, желание иметь в коллекции ещё одного идола. Это славянский пекельный бог. У него много названий, но изображений не встречается нигде. Кажется, только в одной книге я читал, что где-то в древнем славянском капище встречается его изображение… Но уже не помню, где. Но, кстати… — и он потянул меня за руку, увлекая к правой стене. Вдоль стены шел бордюр, и на нем стояли и лежали вещи, очевидно, имеющие культовое предназначение. Антон что-то искал с минуту, затем протянул мне плоский круглый камень.

— Посмотри. Это бляшки-сульде, вернее, копия.

Внизу полукругом вытянулась фигура ящера, вверху находились изображения двух голов то ли лосей, то ли оленей. В середине был изображен человек с крыльями.

— Ты спрашивала, кто такой Iassa? Это ящер. Змей подземно-водного царства. Просто это наше, славянское, древнее название, возможно, более древнее, чем Аид. Сульде относится к тому периоду, когда миром управляли две женщины-полулосихи, или полуоленихи, неважно. Мать и дочь, которые кидали с неба охотникам «оленцов малых», ну, и соответственно, был ящер, который заглатывал солнце к вечеру и вырыгивал его поутру, а этот человек с крыльями — шаман, полетевший к богиням за колдовской силой. По преданию, сначала он обошёл подземно-водный мир, затем средний мир — мир людей, и затем поднялся к оленихам. Вообще, языческие мифы у многих народов похожи — везде силы чёрные и силы белые, первые внизу, вторые — вверху. А шаманы то поднимаются по верёвочной лестнице на небо, то у них крылья отрастают, чтобы легче было лететь. Золотое время матриархата — все просто и ясно, и две реки вселенной — вот эти линии, посмотри…

— Ладно, спасибо за лекцию по истории. Вообще, место довольно интересное. Ещё бы увидеть, как происходят у них эти моления, или как они там называются.

— Вот тут, думаю, не будет ничего интересного, — внезапно оборвал меня Антон, открывая дверь, ясно намекая, что экскурсия окончена.

Мы закрыли калитку и вернулись к машине. Я всё-таки переоделась, пока Антон нервно курил сигарету, отвернувшись, и завалилась спать от переизбытка впечатлений на заднее сидение машины. Теплый пушистый джемпер способствовал моему укачиванию на заднем сиденье. Мне было настолько наплевать на неудобства, что я провалилась в сон, и это блаженное состояние было подобно состоянию невесомости. Сквозь сон я слышала шум начавшегося дождя, но этот шум успокаивал ещё больше. Потом наступила полная тишина.

Мне снится, что я в лесу, гуляю, у меня воздушное и легкое настроение. Кто-то невидимый говорит мне, что нужно целиться белке прямо в глаз. Я возражаю своему невидимому оппоненту, что не люблю просто так убивать невинных животных, но в руках оказывается пистолет, из которого я, знаю точно, стрелять не умею. Но, собрав всю свою волю в кулак, нахожу глазами белку, мирно присевшую на ветку, совсем недалеко от меня, метрах в пяти, и начинаю целиться ей в глаз. Мою руку как будто кто-то мягко направляет, и вот сигнал — стреляй. Я нажимаю на курок. Глаз неожиданно расширяется до размеров дирижабля. Я вскрикиваю, пистолет выпадает у меня из рук, и вдруг я вижу, что этот глаз принадлежит вовсе не белке — а Галицкой. Я узнаю его. Правый или левый — задаю я себе глупый вопрос, и слышу голос Антона: