И явилось новое солнце - [20]

– Конечно! – ответил я. – Верен до гроба, если нужно.

Мысленно я попросил прощения у мастера Мальрубиуса, который некогда пытался научить меня верности.

Сидеро снова стал взбираться по ступенькам, теперь чуть медленнее и спокойнее, но все так же оступаясь. Теперь, когда он подошел ближе, я понял, что темная густая жидкость, которую я принял за человеческую кровь, была более тягучей и скорее зеленовато-черной, чем алой. В лохмотьях же, которые показались мне обрывками плоти, виднелись проводки, обмотанные чем-то похожим на вату.

Выходит, Сидеро был андроидом, автоматоном в образе человека, как мой давнишний приятель Иона. Я выругал себя за то, что не понял этого раньше, и все же вздохнул с облегчением – я уже насмотрелся на кровь в каюте наверху.

Тем временем Сидеро преодолел последние ступени и взошел на площадку, где стоял я. Подойдя ближе, он остановился, покачнувшись. Грубоватым, требовательным голосом, который невольно появляется у того, кто надеется подбодрить и вызвать к себе доверие, я велел ему показать мне свое плечо. Он повиновался, и я застыл от изумления.

Если написать просто, что там зияла дыра, боюсь, это прозвучит так, словно оно было полым, как, говорят, наши кости. Там же была пустота. Тоненькие проволочки и клочья ткани, пропитанные темной жидкостью, торчали из металлического покрытия. Внутри же – ровным счетом ничего.

– Как же мне тебе помочь? – спросил я. – Такие раны мне не приходилось лечить.

Он, казалось, задумался. Я бы сказал, что его закрытое лицо не могло выражать никаких чувств; однако кое-что все же можно было понять по его жестам, наклону головы и игре теней, отбрасываемых забралом.

– Делай точно, как я тебе скажу. Сделаешь?

– Конечно, – согласился я. – Признаюсь, не так давно я поклялся, что когда-нибудь сброшу тебя с высоты, как ты сбросил меня. Но я не стану мстить раненому человеку.

Мне вспомнилось, как бедный Иона старался, чтобы его принимали за человека, каким его считал и я сам, и многие другие, и как страстно он хотел быть человеком на самом деле.

– Я должен довериться тебе, – сказал он.

Сидеро сделал шаг назад, и его грудь – все туловище – раскрылась, словно большой стальной цветок. Моему взору предстала пустота.

– Не понимаю, – повторил я. – Как я могу помочь тебе?

– Смотри.

Оставшейся рукой он указал на внутреннюю поверхность одного из лепестков-пластин, которые прикрывали его полую грудь.

– Видишь надписи?

– Да, линии и разноцветные рисунки. Но я ничего в них не смыслю.

Тогда он описал мне один сложный рисунок и соседние символы. Поискав немного, я нашел его.

– Вставь туда острый металлический предмет, – сказал он, – поверни по часовой стрелке, четверть оборота, но не больше.

Отверстие было очень узкое, но острие моего охотничьего ножа, вытертое об рубашку Идас, вполне подходило. Я ткнул им туда, куда указал Сидеро, и повернул так, как он велел. Черная жидкость стала сочиться из дыры гораздо медленнее.

Он описал мне второй рисунок на другой пластине; пока я искал нужный символ, я решился сообщить Сидеро, что никогда не слышал и не читал о таких существах, как он.

– Хадид или Хьерро могли бы рассказать тебе о нас лучше. Я лишь исполняю свой долг. Я не задумываюсь о таких вещах. Во всяком случае, не часто.

– Понимаю, – кивнул я.

– Ты жалуешься, что я толкнул тебя. Я сделал это потому, что ты меня не слушал. Мне известно, что такие люди, как ты, опасны для корабля. Если даже их ранить, это причинит им не больше вреда, чем они причинили бы мне, если бы смогли. Как ты думаешь, сколько раз такие люди пытались уничтожить меня?

– Понятия не имею, – ответил я, все еще выискивая на пластине нужный рисунок.

– Я тоже. Мы вплываем во время и выплываем из времени. Капитан говорит, что корабль только один. Все корабли, которые мы встречаем между галактиками и звездами, – это наш корабль. Как я могу знать, сколько раз они пытались меня уничтожить и сколько раз им это удалось?

Я подумал, что он начинает бредить, и тут нашел рисунок. Когда я приладил к нему острие ножа и повернул, черная жидкость почти совсем перестала сочиться.

– Спасибо, – поблагодарил Сидеро. – Мое давление стремительно падало.

Я спросил, не нужно ли ему теперь выпить черной жидкости, чтобы возместить ту, что вытекла.

– Да, постепенно. Но сейчас моя сила вернулась ко мне, а полностью я восстановлюсь, когда ты отрегулируешь еще одну деталь.

Он снова описал мне, где и что нужно сделать.

– Ты спросил меня, откуда мы взялись. Знаешь ли ты, как возникла твоя раса?

– Только то, что мы были животными и жили на деревьях. Так говорят мисты. Не обезьянами, потому что обезьяны есть у нас до сих пор. Наверное, это были какие-нибудь зоантропы, но меньше ростом. Зоантропы в основном, как я заметил, предпочитают горы и живут в горных джунглях на самых высоких деревьях. Во всяком случае, эти животные общаются друг с другом криками и жестами, как общается скот или, скажем, волки. Постепенно, по воле Предвечного, сложилось так, что те, которые понимали друг друга лучше, выжили, а те, кому это удавалось хуже, вымерли.

– И больше ничего? Я покачал головой.

– Когда они начали общаться настолько хорошо, что это уже можно было назвать речью, они стали людьми. Таковы мы и поныне. Наши руки были приспособлены к хватанию за ветки, глаза – чтобы высматривать следующую ветку, перепрыгивая с дерева на дерево, а рты – к речи и к тому, чтобы питаться плодами и мясом детенышей животных. Таковы они и сейчас. А как было с твоей расой?