И я сказал себе: нет! - [13]

Он понимал всю оскорбительность этих бесцеремонных вторжений, читал недовольство на лицах потревоженных людей и все же не желал отказываться от своего непосредственного участия в обысках.

Самым неприятным оказалось посещение дома Кларка. Его жена демонстративно вышла, но Маргарет осталась с Орбелом.

– Почему ты не заходишь?- шепнула она.- Я все знаю.

– А если знаешь, зачем спрашиваешь?

– Горе, разделенное с другом,- это уже полгоря.

Он посмотрел на нее недоверчиво: – Ты считаешь себя моим другом?

– Конечно.

Полицейские тем временем быстро обошли дом и, извинившись перед хозяином за доставленное беспокойство, направились к выходу. Орбел не последовал за ними.

– Вместе с Диком вы надумали пригласить меня на вечеринку, или идея целиком принадлежала ему?

– Неправда! – крикнула Маргарет.- Вот это уже неправда.

– Порядочные люди не уступают своих девушек.

– Я свободный человек, Орбел!

– На один вечер?

Сейчас она смотрела на него почти с ненавистью.

– Рэт! Рэ-эт!- позвали со стороны дома.

Маргарет встрепенулась, вздохнула, будто избавляясь от непосильной ноши, и, повеселев, с вызовом улыбнулась Орбелу.

– Я зде-есь,- крикнула звонко, нараспев. И тихо, уже для Орбела повторила:-Я здесь, Дик.

Он прекрасно понимал, что щансов на возвращение Лилит с каждым днем становится все меньше. Из Москвы прилетел отец. Оставшись с отцом наедине, Орбел взволнованно заговорил:

– Я должен сказать тебе что-то очень важное, отец. Раньше я все не хотел верить, но теперь убедился сам, почти убедился: у Лилит никогда не будет интеллекта.

– Увы, я тоже пришел к такому заключению. Почему ты сейчас вдруг вспомнил об этом?

– Я верю… хочу верить, что ее найдут. И все встанет на свои места. Мы вернемся на Родину, Все вместе…

– Дай-то бог.- Тон Тиграна Мовсесовича был бесстрастным, пожалуй, даже угрюмым, что неприятно удивило сына.

– Папа…- Орбел волновался все больше.- Люди охотно берут в дом кошек, собак, канареек, говорящих попугаев. Привязываются к ним, окружают заботой, любовью.

– И что же?- Отец смотрел в сторону.

– Лилит не кошка и не собака. Она выглядит как нормальная девушка. И даже очень красивая.

– И что же?

– Я привязался к ней, папа. Как к человеку или как к кошке – уже значения не имеет. Я не могу обходиться без нее.

– И что же?- Голос отца становился все жестче.

– Папа, я хочу жениться на ней. Я придам смысл и завершенность твоему эксперименту.

– Мне не нужны внуки – животные!- неожиданно сорвался на крик Карагези.

– Она любит меня, папа. Она тоже не может жить без меня.

– Глупости! Безумие! Я не позволю.

Орбел откинулся на спинку кресла, устало прикрыл глаза…

Дни проходили за днями, не принося нового. Слежка, которую Орбел учинил за Диком, тоже ничего не проясняла. Ожидание становилось бессмысленным. И когда, казалось, не осталось никаких шансов, Орбела окликнули на аллее. В тени деревьев стоял Руфос Робертсон. Оглядевшись с опаской по сторонам, он торопливо зашептал:

– Я могу помочь вам. Но разговаривать здесь небезопасно. Встретимся после полуночи на берегу.- И, беззаботно махнув рукой, свернул на боковую аллею.

Орбел озадаченно смотрел ему вслед.

На домашнем совете было решено, что Орбел на встречу пойдет, а остальные терпеливо будут ждать результатов переговоров.

С трудом дождавшись полуночи, он спустился к океану. Луна успела скрыться за горизонтом, и пробираться приходилось почти на ощупь. Океан был темен и тих. Волны сонно вздыхали, перебирая, будто четки, мелкие камни. Вокруг было мирно, безлюдно и жутковато.

– Не слишком ли много таинственности?- спросил Орбел, когда появился Руфос.

– Разве ты не хочешь увидеться с Лилит?

“Неужели все-таки ловушка?” Почувствовав его напряженность, Руфос спросил: – Ты не доверяешь мне?

– А почему я должен доверять? Чего ради тебе помогать мне, даже если ты действительно знаешь, где она? Ее изуродовали?

– Нет-нет. Боюсь, что гораздо хуже.

– Я сойду с ума,- бормотал Орбел, изнывая от горя.Они исследовали ее запрещенными методами, как… как животное?

– Потерпи… И прошу тебя, тише!

Крадучись, они прошли позади уже знакомых Орбелу трехэтажных лабораторных корпусов. Руфос остановился перед дверью черного хода, огляделся и тихонько отпер дверь. Пропустив Орбела в темный тамбур, сказал:

– Это строго секретные лаборатории. Непосвященному попасть сюда практически невозможно.

– И тем не менее ты собираешься нарушить запрет? – Орбела озадачивало и поражало мужество американца.

– Еще совсем недавно я был счастлив работой, я жил ею и спокойно спал по ночам, пока меня… ввиду особого доверия, не перевели в эти лаборатории. И я возненавидел их… себя… и все, чем они тут занимаются.

В темноте Руфос светил ручным фонариком.

– Это экспериментальная оранжерея. Растения выращиваются здесь путем клонирования и скрещивания.

Орбел шагнул в указанном направлении… Было темно. Только слабо высвечивал забранный решеткой проем окна.

Тяжкий глухой вздох вздыбил волосы на обнаженных руках Орбела. Он напрягся… вслушался… Все стихло, и снова вздох, больше похожий на зловещий всплеск трясины.

– Кто это?- одними губами прошептал Орбел, шаря в темноте и не находя своего провожатого.- Господи, где ты?!