И взошли сорняки - [23]

Мечты, мечты! Как свойственно всем нам надеяться на счастливый конец… Методы… А вот если он лежит сейчас на дне под корягой, и хищные раки примеряются к раздувшемуся телу — какие тут, интересно, применить методы?

Ринулась обратно, в отведенную нам комнату. Лихорадочно прошерстила вещи Олега. Правильно подозревала — плавок нет!

Тихонько скрипнула внизу дверь. Неужели возвращение блудного попугая?

Я выскочила в темные, захламленные сени — и разочарованно придавила накопленный гнев. С пухлой кошелкой вошла Валентина Геннадьевна.

— В магазин ходила, — жизнерадостно сообщила она мне. — Сейчас обед сготовлю-то…

— А… — хрипло выдохнула я… — а вы не знаете, где Олег?

— Так ведь на реку пошел! — удивленно ответила она.

— Как на реку?

Со стороны я гляделась сейчас тупо. Небось, на щеках красные пятна, совсем недавно причесанные волосы вновь растрепались, кисло пахнет потом… Тьфу!

— Так вы ж ему разрешили, — сообщила мне интересную новость бабка. — Я ведь тоже подумала, спросила-то — отпускают ли? Он сказал, тетя Оля разрешила. Сказал, что до вечера отпустила гулять.

Очень кстати оказался в сенях колченогий табурет.

— А почему вы решили, что именно на реку? — на всякий случай уточнила я.

— Так он же спросил, как на пляж-то идти, — удивилась моей непонятливости хозяйка. — Я и растолковала.

Ну что ж… Хотя бы с направлением определились. Так… три спокойных, глубоких вдоха-выдоха. О высоком думаем.

Пока на звезду

Молча глядел во дворе,

Дом загорелся.

Главное, очень к месту.

— Что ж, — решительно поднялась я, — теперь и мне растолкуйте, где искать этот самый пляж.

— Он что, обманул? — соболезнующе поглядела на меня Валентина Геннадьевна. — Говорила ведь — шебутный возраст.

Выслушав ее объяснения, я молча вышла на улицу.

День уже ощутимо клонился к вечеру. Солнце, правда, висело довольно высоко и жарило на всю катушку, но то ли темнее стало небо, то ли прозрачнее воздух… Легкий ветер шелестел листвой повсюду растущих здесь вишен.

Мне, однако, было не до лирики. Направо по улице до перекрестка, потом налево до аптеки, от нее направо и вниз, к больнице, а там уж скверик и тропинка, вихляющая по крутому склону. Пляж, предупредила Геннадьевна, протянулся широкой полосой, так что придется изрядно побегать взад-вперед.

…Бегать, однако, не пришлось нисколько.

В десяти шагах от меня обнаружились они. Совершенно счастливый Олег с мокрыми взъерошенными волосами, и вожделенная цель наших поисков, Юрий свет Михайлович, в просторечии — Босс. Высокий, тощий, плохо побритый. В какой-то совершенно легкомысленной майке. И с дымящейся сигаретой в пальцах. А ведь еще год назад окончательно бросил…

— Так, — сказала я деревянным голосом. — Встреча на Эльбе.

— Приветствую, Ольга Николаевна! — пробасил Босс. — Вот уж действительно мир тесен. Какими судьбами?

— Об этом мы еще поговорим, — многозначительно пообещала я. — Пока же меня интересует кое-что другое.

Олег понял правильно и сделал неуверенную попытку отступить Боссу за спину.

— Друг мой юный, — вкрадчиво начала я. — Мне смутно помнится, что кое-кто, не будем показывать пальцами, давал мне обещание никуда — подчеркиваю, никуда не выходить в одиночку из дома. Кое-кто казался мне надежным человеком, и я доверяла его слову. Увы. Век живи, век учись. Поэтому разговор будет коротким. Сейчас я звоню папе и объясняю ему, как доехать. Он немедленно отправляется в путь.

Я бросила взгляд на часы.

— Отлично. Успевает к ночному поезду. Завтра в полдень он будет здесь, и мы с тобой распрощаемся. Мне, знаешь ли, надоело наступать дважды на одни и те же грабли. А кроме того… — я сделала длинную паузу и безжалостно закончила: — А кроме того, теперь надобность в тебе вообще отпала. Уж как-нибудь мы с Юрием Михайловичем и без тебя справимся.

Пацан героически старался не всхлипывать, но где уж там… от слов Ноновой и бородатые мужики рыдали…

— Не надо… — захлебываясь соплями, взмолился он. — Не надо папе… Я лучше задачи… И на дроби, и… — он сжался, как перед прыжком в холодную воду, — и по геометрии.

— Без толку, — изрекла я. — Это гальванизация трупа. Мавр сделал свое черное дело, мавр может уйти смело.

— Я же честно… — тихонько выл Олег. — Я же спал тогда… почти. Я не помню, что обещал. А потом… Ну потянула она меня на речку. Интуиция.

Если мне не показалось, в хнычущем голосе мелькнули лукавые нотки.

— А по-моему, тебя повлекло туда совсем другое, — облизнула я губы. Камень с души откатился, но всеобъемлющего счастья все равно внутри не наблюдалось.

— Ну как же не интуиция? — мотнул головой Олег. — Я же нырял-нырял, а потом как раз под него поднырнул, — кивнул он в сторону с интересом слушающего наш диалог Босса.

— Да, — неожиданно подтвердил тот. — Мне сперва показалось, что меня атаковала какая-то хищная рыба. При том, что акул в Ветлуге не водится.

— Короче, — скомандовала я, — шагом марш в дом. Там уж всем сестрам раздам на орехи.

9. Невеселые беседы при свечах

Гроза, видимо, долго выбирала себя добычу. И не нашла ничего лучшего, чем огромную старую липу, имевшую несчастье жить возле бабкиного забора.

Это было нечто! Шандарахнуло так, что у меня почти на целую минуту заложило уши. И в полной тишине я наблюдала, как сухое дерево раскололось надвое едва ли не до земли, как тяжеленные ветви, точно руки ожившего мертвеца, рвут провода — рядом, увы, располагался столб, от которого тянулось к дому электричество. Беззвучно скакали огромные — так мне показалось — желтые искры, пронзительно воняло горелой изоляцией. А потом пришел звук — хищный, не сулящий ничего доброго треск.