И вздох осин при каждом шаге... Записки прошлого лета - [2]

Мой друг из Корбеничей Владимир Ильич Жихарев, уволенный с должности коменданта базы отдыха Тихвинского химлесхоза... Приехала комиссия проверять, а комендант в дупель пьяный... Володя мается в Тихвине, звонил корбенйчскому медику Андрею Гребневу, сказал, что взяли в больницу, делали операцию на мочевом пузыре, поделился планами на будущее: берет участок на Ладоге, займется ловом рыбы, то есть рыбу будут ловить другие, а он консультировать. Владимир Идьич Жихарев всегда был великим выдумщиком, как его гениальный тезка. Когда впадал в депрессию, говорил, что убил тринадцать медведей, а в минуты подъема духа —двадцать одного. Бывало, с похмелья — поправиться не на что —жаловался: «Птицы не стало. За весну едва одного глухаря ухайдакал». Поправится, станет самодовольным: «За весну семь глухарей взял. Это моя норма. Больше не надо».

Без Володи Жихарева в Корбеничах у меня нет дружеского приюта (и базы отдыха нет).

Андрей Гребнев построил дом (он сам широкогрудый, как дом, из свежеотесанных сосновых бревен), еще не достроил; строительство дома в наше время, своими руками (Андрей сказал: «При моей зарплате») может затянуться надолго. У дома участок в тридцать соток. Андрей сказал: «Совхоз дышит на ладан. Большинство наших землевладельцев — пенсионеры. Руками здешнюю землю не вскопаешь, нужен трактор или лошадь. А где взять?» Андрей сказал, что придет в Нюрговичи помогать строить дом Алеше Гарагашьяну.

Напомню: Алеша — мотогонщик, его жена Оля училась в Политехнике на отделении кибернетики; они расстались с городом, четвертый год безвыездно живут в Нюрговичах на Горе (в Сельге), с решимостью переквалифицироваться из дачников в коренные жители. Алеша только вернулся с Алтая, где участвовал в первенстве России по мототуризму, проделал сверхсложный маршрут: Барнаул — Рубцовск —Лениногорск, с заездом в Казахстан, оттуда по конным тропам и так, по азимуту, в Кош-Агач, по Чуйскому тракту в Бийск. Алешина Команда заняла первое место (Алеша был капитаном команды), у него медаль чемпиона России.

Я зашел к ним с Олей в избу, единственную без русской печи (Алеша разобрал, выкроил пространство), Оля, сияющая, как лампочка Ильича, слушала рассказ своего повелителя о совершенных им подвигах, на столе разложены подробные карты Алтая, Алеша переживает проделанный маршрут. «Вот здесь один свалился с моста в реку, чуть не погиб, мост был в две доски. Вот здесь ставили лагерь... Все оказались не очень подготовленными, — сказал Алеша, — я самый подготовленный...» Еще бы не подготовиться, круглый год носясь на мотоцикле по чухарским дебрям.

Мы с Ваней шли из Корбеничей в Нюрговичи, нас догнал трактор «Беларусь», с телегой на прицепе, с мужиками в телеге, о чем-то оживленно разговаривающими, курящими, разводящими руками, как на картине Перова «Охотники на привале». Далее начинался подъем, размытый потоком в ущелье, проезжий разве что для лунохода. Мы с Ваней ушли вперед, трактор остановился у начала подъема. Через четверть часа он опять нас догнал, мужики все так же курили, разводили руками. В кабине «Беларуси» сидел вепс, Коля, множество раз попадавший мне на дороге (и я ему). Трактор остановился, нас пригласили в телегу, с высокими железными бортами, предназначенную для перевозки кормов и удобрений.

Начался наш маршрут высшей категории трудности. Тракторист Коля газовал по обочине, телегу швыряло, ветки елок хлобыстали нас по сусалам. Если бы устроили первенство России по гонкам на тракторах «Белорусь» (списанных совхозами на металлолом) с телегами, по маршруту Корбеничи — Нюрговичи, тракторист Коля, несомненно, занял бы первое место. В телеге была лодка, в мешках, по-видимому, рыбацкие снасти. Мужики из деревни Озровичи, трактор, надо полагать, Колин (списанный, купленный); у каждого из едущих на рыбалку свое характерное вепское лицо, с усами, подусниками; на лицах выражение крайней веселой решимости: доехать, рыбу взять. Понятно, что едут на Генозерко, дорога одна... Я напомнил мужикам, что в прошлом году Соболь снарядил точно такую экспедицию на Генозерко... Один трактор (совхозный) сломался на поддороге, пригнали другой, он увяз в плывуне за Сельгой... Мужики усмехнулись: «Мы не Соболь...»

Примерно в это же время (двумя днями ранее) директор Пашозерского совхоза (акционерного общества) Михаил Михайлович Соболь со товарищи в обеденное время сидели за столом в его (Соболя) новом доме на берегу Пашозера. У дома стояли две красные «Нивы» (моя третья) и УАЗ. Хозяин, как всегда, выложил передо мною свои козыри: «У меня в личном хозяйстве корова, бычок оставлен на мясо, боров, овцы, гуси, куры. Меня уволят, я проживу. В совхозе сохранено стадо быков — 1600 голов. Я сократил пятнадцать специалистов, скоро в конторе совхоза останутся двое: директор и счетовод...»

Соболь потчевал моего внука Ваню: «Ваня, ешь масло. Масло свое, домашнее».

Жена Михаила Михайловича Соболя Наталья, красивая, крупная, темноокая женщина (вспомним, что Соболь с семьей приехал из Белоруссии), в джерси сдержанных тонов, в туфлях на гвоздиках, занимает должность главы Пашозерской волостной администрации. Понятно, что Наталья управляет волостью — в кабинете — в одном обличье, скотиной на домашней ферме — в другом.