И все-таки она хорошая! - [39]
Каждый, кто живот в многоэтажном доме, пользуется лифтом, знает, что это такое. Но если надо исправить лифт, зовут мастеров. Никто не кричит: «Подумаешь — мастер! Что я, сам что ли не знаю? Ткнул пальцем в кнопку и поехал! Вот и вся премудрость…» И хорошо, что не кричат, а ждут мастера.
Но сколько же есть охотников перекроить правописание, ничего в нем не понимая! Они чувствуют, что письмо, одежда нашего языка, не всюду хорошо скроена, где-то жмет — и готовы располосовать ее по всем швам. Дело-то простое… буквы… а — бе — ве… Всякому понятно. Подумаешь, какая-то наука о письме, какие-то специалисты… Я, может, на дню двадцать писем и отношений напишу — уж я ли не специалист по письму, уж мне ли не знать?
Так, к сожалению, рассуждают многие. Поэтому-то и не принято обсуждать открыто, «для всех» недостатки нашей орфографии.
Даже в этой книжке — а в ней полтораста страниц — дается только азбука теории письма, самое простое, самое элементарное. И освещаются только некоторые, немногие разделы этой теории.
Врачи не боятся, что кто-нибудь прочитав популярную книжку о хирургии сердца, побежит к соседу, чтобы сделать ему небольшую операцию. А я боюсь. Боюсь, что разговор о том, какие операции было бы нужно провести в нашей орфографии, толкнет некоторых читателей к разным орфографическим самоуправствам.
Любое изменение письма лишь тогда пойдет на пользу, кода будет принято и узаконено всеми. А для этого оно должно быть провозглашено как закон. Строго официально. Мы с вами не можем, не имеем права изменять современное письмо. Но обсудить, какие изменения желательны, у нас право есть. Не вводить их самостийно, анархически, а серьезно обсудить.
И в этом даже есть необходимость. Многие хорошие предложения об улучшении орфографии, высказанные учеными, были «забаллотированы» только потому, что для общественности осталось неясным, зачем эти предложения, в чем их разумность, их необходимость. Часто вполне обоснованные и дельные предложения возбуждали активность тех, кто считает себя специалистами сразу во всех областях. Улучшение же орфографии нуждается в другой активности: в активности широких слоев нашего народа, в активности понимания и поддержки.
Дрожь, сидишь, настежь, отрежь
Я уже говорил, что в истории русского письма традиционные написания постепенно устранялись, фонемные — побеждали. По этому пути должно пойти и дальнейшее улучшение орфографии. Сохранился ряд традиционных написаний; они-то и вызывают наибольшее количество ошибок в диктантах, труднее всего усваиваются, требуют большого времени для заучивания их.
Вспомните правило о мягком знаке в конце слов после шипящих. Таких правил много. Пишется: дрожь (но еж), тишь (но камыш), мощь (но хвощ), дичь (но клич)… Зачем здесь мягкий знак? Ведь что пиши его, что не пиши — читается одинаково. Говорят: затем, чтобы узнать, где слова женского рода. Неужели мы потому знаем о женском роде, например слова рожь, что пишем его с мягким знаком? Разумеется, нет, как раз наоборот: знаем, что оно женского рода, и поэтому пишем в конце ь. И без этого будем знать, какого рода это слово, слыша ежедневно: поспела рожь, спелая рожь, тропка во ржи, пшеница с рожью и т. д. Ведь пишем же мы в множественном числе: туч, рощ, кож, каш, не отличая их, например, от вельмож, чинуш. Нет буквенного указания на род, и все без него обходятся.
Можно было бы ввести одно правило, охватывающее много разных случаев, сводящее целый рой наставлений и исключений к одному простому указанию. Вот какое это правило: после шипящих в конце слова никогда не ставится мягкий знак. Следовательно, конечные написания жь, щь, чь — запрещены. Везде, во всех словах.
Мы сразу избавимся от многих хлопот и затруднений. То приходилось зубрить и помнить наречия: уж, замуж, невтерпеж, сплошь, вскачь, прочь, настежь… А теперь просто не будет отдельного правила о правописании этих слов. Будет действовать общее правило…
Приходилось заучивать сочетания чк, чн, щк и другие — в них никогда не ставится мягкий знак… А теперь это частное правило поглощается нашим общим.
Почему-то многим кажется кощунственным менять написания идешь, глядишь, живешь, читаешь… Но можно ручаться, что новые написания: идеш, глядиш, живеш, читает… будут резать глаз только первые месяцы после введения нового правила. К мягкому знаку в этих формах мы очень привыкли, но и отвыкнуть недолго.
Надо будет и в формах повелительного наклонения писать: отреж, отрежте и т. д. Это тоже не страшно. Разумных возражений во всяком случае нет.
Говорят: как же останется необозначенным повелительное наклонение? А так и останется; никакой беды не будет. Пишем же мы форму ляг — и всем она понятна.
Оправдано ли фонологически наше нововведение? Конечно. Фонемы Ш, Ж в нашем языке всегда твердые. Нет таких же по качеству, но мягких. Напротив, фонемы Ч, Щ — всегда мягкие; нет таких же твердых. У этих фонем твердость и мягкость — неизбежные признаки. Как вы помните, именно поэтому их не следует обозначать. Мягкий знак не нужен.
Итак, одно новое правило снимает целый ряд орфографических затруднений (не для нас с вами — для учеников; для детей, но ведь это и важно. А нам придется переучиваться).
Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.
Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.