И вновь искушение - [30]

Он пронес ее по террасе и плечом открыл дверь, которая вела в темную комнату, уставленную садовой мебелью — покрытыми чехлами шезлонгами, зонтами, деревянными стульями и грудами подушек. Всем, что было необходимо для ленча на свежем воздухе. Захлопнув за собой дверь ногой, Коннолл опустил ее на ближайший шезлонг.

— Я должна танцевать кадриль меньше чем через час, — сказала она, когда он запер наружную дверь и пересек комнату, чтобы закрыть внутреннюю. — Так что, если вы собираетесь меня похитить, меня хватятся очень скоро.

Он повернулся к ней, его голубые глаза потемнели.

— Это была бы очень жалкая попытка похищения, вам не кажется?

— В таком случае, что все это означает?

— Я думаю, это мой последний шанс. — Он сел рядом с ней, шезлонг слегка прогнулся под его тяжестью.

Она подумала, что ей следует рассердиться. В конце концов, он поцеловал ее без разрешения, опять велел ей молчать, унес бог знает куда и опустил на покрытый пылью шезлонг в какой-то заброшенной комнате. Однако сейчас, сидя совсем рядом с ним, когда она могла дотронуться до него, она ощутила волнение. И еще возбуждение. А также определенную дозу смятения.

— Последний шанс со мной? — спросила она голосом, который ей самой показался дрожащим. Проклятие! — Вам следовало бы знать, что никакие ваши слова не смогут убедить меня…

— Я уже сказал вам, Джилли, больше не надо слов. Я просто хочу показать вам, почему мы принадлежим друг другу. — Он улыбнулся, увидев выражение ее лица. — Знаете, — продолжил он, — я поверил в то, что ваш бриллиант действительно проклят. И думаю, что когда дело касается вас, он сулит вам неудачу с Редмондом или Дэпни. И еще я думаю, что с точки зрения бриллианта неудача для вашей матери заключается в том, что мы сидим здесь вдвоем. Или целуемся.

Коннолл наклонился и взял ее рот в медленном ошеломительном поцелуе. Эванджелина застонала, вцепившись в лацканы его сюртука. Она ощутила страстное желание. О, почему Дэпни не мог породить в ней такого чувства?

— Вы хотите соблазнить меня? — сумела она выговорить, дрожа от возбуждения.

Его губы поползли вниз.

— Нет, я уже соблазняю. Я хочу вас и намерен обладать нами.

— Но ведь вы мне не нравитесь. — Эванджелина закрыла глаза и вцепилась в его плечи, в то время как его губы скользили по ее шее.

— Я вам нравлюсь. Только не так, как вы полагаете! Она могла бы поспорить с ним, но тогда он может перестать целовать.

— Но почему я вам нравлюсь, Коннолл? Его рот опустился до ключицы.

— Ну, — пробормотал он глухо, потому что его рот касался ее кожи, — вы говорите то, что думаете. Ирония в том, что большинство женщин говорят мне то, что вы хотели бы слышать от мужчин, которые с вами разговаривают: «Да, милорд. Нет, милорд. Сегодня отличная погода, не правда ли, милорд?» Они так нацелены на то, чтобы ублажить меня, что забывают о страсти. — Он поднял голову и посмотрел ей в глаза: — В вас, Джилли, столько страсти!

— Нет. Так сказала мне моя тетушка.

Коннолл опустился перед ней на колени и стал снимать с нее туфли.

— Тем не менее, вы страстны. Ваша тетушка ошибается. — Он стал целовать ей икры, сдвинул вверх юбки, и его рот заскользил к тыльной стороне коленей.

О Господи!

— Вы хотите погубить мою репутацию? — прошептала Эванджелина, сдвигаясь вбок на шезлонге, когда он поднял ее ноги наверх.

— С вашего позволения! И хотел бы заметить, Джилли, что даже если я ошибаюсь и вам действительно не нравлюсь, никого из ваших собачонок не интересует, в каком состоянии ваша девственность.

Очевидно, он все хорошо продумал, и она не могла не согласиться с его выводами. Дэпни может, в крайнем случае, вскинуть бровь, а что касается Редмонда, то он даже ничего не заметит. Иную альтернативу ей вдруг почему-то стало неинтересно даже рассматривать. С Коннолом у нее будет, по крайней мере, один вечер, где ее не будет посещать мысль о том, как бы скорее освободиться от супружеских объятий.

— Это не сработает, — запоздало сказала она, заметив, что он приостановил поцелуи.

— Это сработает великолепно, Эванджелина, — возразил он.

Он сказал правду, она и сама это чувствовала. Некоторое время Эванджелина наблюдала за ним в полутьме, видя, как он задирает ей юбки, как его рот следует за его руками. Всюду, где он прикасался, она ощущала тепло и нежность его пальцев. И ей хотелось большего.

— Ну, хорошо, — уступила она, затрепетав, когда его теплые руки стали гладить внутреннюю сторону ее бедер. — Я приму вас в качестве любовника. Ничего боль…

— На сегодня этого достаточно. Мы можем возобновить дебаты завтра.

Его порочная улыбка послала пронизывающий сигнал во все глубины ее тела. Когда его руки двинулись дальше и достигли вершины ее бедер, она ахнула. Лиф ее платья внезапно сделался тесным.

Рассуждая логично, она могла бы ударить его ногой в голову и позвать на помощь, но тогда она не испытала бы этого ноющего ощущения, когда он — о Господи! — стал лизать…

— Коннолл, — хрипло проговорила она, вонзая пальцы ему в волосы.

— Если бы я сделал только то, о чем вы просили, — пробормотал он, выпрямляясь для того, чтобы стянуть пышные рукава с ее плеч, — додумались бы вы попросить об этом? — Он слегка спустил платье, чтобы сунуть под него палец.