И.В.С. - [32]
И пошли мы с Пестковским на самозахват. Или на рейдерство, но там, кажется, нужно было документы подделывать. А может — и рейдерство. Приглядел я вполне солидное здание, бывшую большую сибирскую гостиницу в Златоустинском переулке, но в нем уже разместился ВСНХ — самочинно табличку приклеил. На дело мы пошли ночью, Пестковский намножил бумажных табличек с надписью "Это помещение занято Наркомнацем", запаслись клеем и кнопками, и выехали. У главного входа в искомое имущество сорвали табличку врагов и наклеили свою, а затем, взломав замок и проникнув через черный ход, бродили по этажам и коридорам, уничтожая вражеские надписи на дверях и прикнопляя к ним гордое имя нашего ведомства. Когда кончились спички, мы покинули здание. Пестковского можно брать в разведку, я ходил. Хороший парень, веселый, не боится темноты.
А жирный Бонч так нам здание и не отдал. Спустил дело на тормозах, без скандала.
Чего только у нас народ не припрячет. Везде заначки. Ну, давай смотреть, что это такое — вагон Вяльцевой. Кто такая? Вроде, фамилия знакомая, а не припомню. Певичка? Валенки-валенки? Нет, та уже после Отечественной была. Как бы в этом вагоне связь разместить, вряд ли здесь предусмотрено. Да нет, конечно. И времени мало…
— Давайте, товарищи, поднимайтесь в вагон. Федор, помогите Надежде Сергеевне.
Напряженная для меня ситуация в отношениях с Ильичом требовала какого-то разрешения. После переезда в Москву я занимался своими Закавказьем и Туркестаном, работал в комиссии по первой Конституции нашей Республики, куда меня воткнули от ВЦИКа, прочими делами — все было тихо. Даже инициирование мной мирных переговоров с Украинской Центральной Радой в связи с наступлением немцев на Харьков, раз уж меня до Бреста не допустили, а немчура теперь все там оккупировала и движется на Кавказ — сошло с рук. Все ничего. А вот когда я в середине апреля выступил на конституционной комиссии со своим докладом о типе федерации Российской Советской Республики — то все. Где-то я перешел черту.
Суть заключалась в озвученном мною мнении, не внесенном ни в какие протоколы — Не надо нам никакой федерации. Вместе жить будем, единой страной.
А хороший вагон, да. Теперь таких не делают и потом, тоже — не слыхал. Наверно, культура изготовления была утрачена, а жаль. Большой салон, спальни-купе, места общего пользования. Рано я цивилизацию похоронил. Идеальный штабной вагон, весь обитый изнутри голубым китайским шелком в цветочек, надо только связь обеспечить. Надеюсь, Петерс успеет. Где он за час достанет столько провода? С мебелью решим на ближайших станциях, пока будут паровоз водой заправлять. И пару пулеметов в окна.
— Надя, Федор. Ваши купе — дальние.
Сначала, по мысли Ильича, везде наделали комбедов, разогнав сельсоветы. Эти комитеты бедноты должны были забирать у зажиточных крестьян излишки продовольствия на местах и переправлять их в города, а вместо этого слегка отожрались, передохнув от многолетней голодухи. Что не съели, то понадкусывали и попортили. Настоящих хозяев среди них нет, хранить и использовать собранное не умеют. Брюхо добра не помнит, сейчас опять лапу сосут. Следующей попыткой были импровизированные продотряды, мало чем отличающиеся от банд мародеров. Эти тоже ничего не привезли, осели в местах, где посытнее. Народ стал потихоньку разбегаться из городов. Был у нас бывший управляющий имением какого-то князя, Цюрупа. Его взяли замом наркома в сразу организованный Наркомпрод, вечно жрать было нечего. Дослужившись до народного комиссара, к маю, он родил идею продовольственной диктатуры. Теперь уже в ранге осуществления государственной политики затарахтели телеги по проселкам, выгребая у селян все подчистую, не взирая на лица — богач ты или наворовавшийся природный бедняк. Из полезного — ввел карточную систему.
Убедившись в тщете разговоров с Ленином, я попытался натолкнуть указанного Цюрупу на некоторые мысли. Мысль первая: хлеб надо брать там, где его много, а именно — в южных областях, пока они еще от нас окончательно не отрезаны. Для этого надо выехать на место и организовать массовую отправку имеющихся там излишков в северные области. Остальное сложно, не достучался. А с этим он согласился, вопрос был один — он сам, что ли, ехать должен? Там же война!
— А я, на вашем месте, все-таки бы поехал. Вам нужен гарантированный результат, обеспечивающий постоянный приток хлеба в столицы и голодающие северные районы, иначе вас ждет коллапс.
Мне теперь кажется, он решил, что коллапс — это какое-то грузинское ругательство. Репутация у меня, похоже, сложилась.
А чего так поздно спохватились? А из головы вылетело, забыли, было не до того. Ильич, по-моему, не обжора, но хорошую кухню ценит и, главное, не любит себе ни в чем отказывать. Компенсирует за все прожитые тяжелые годы, внимательно за этим следит.
На один ремонт помещений в Кремле четыреста тысяч золотом вбухали, других забот не было.
Как-то, в начале, в Питере, был перебой с чаем — местные придержали, и сразу — Декрет о создании Центрочая, с конфискацией и передачей всех запасов на территории России в руки правительства. После разгона моей команды вопросы обеспечения Ильича и указанных им достойных перешли в руки комендатуры Смольного, а затем — Кремля. Обеспечение было налажено. В Москве специальные отряды шерстили рынки, даже выставлялись заградотряды на подступах к городу для перехвата свежей крестьянской продукции. Очень Ильич к свежим яйцам не равнодушен. Но порядки у нас бытуют тюремные, жрем под одеялом, на людях — пайку крошим. Кто, что, чего — не обсуждается. Сытая морда — знак приближенности к вождям, Троцкий в равной доле. Моя пайка поступала по цепочке: Пестковский — Мальков, комендант Кремля. Отличный барометр в наших с Ильичом отношениях. С начала мая отношения прекратились. Плевать, я икру все равно не ем, меньше проблем с раздачей, меньше вопросов — откуда. И противно все это.
Аннотация:Трое друзей из 2008 года незаметно для себя оказались в мире, где царит раннее средневековье. ГГ не пытается выжить любой ценой, а ломает обстоятельства под себя. Характер — это судьба. А судьба ГГ — править миром. Как и почему наш современник становится легендой мировой истории, об этом эта книга, рассказанная им самим.Ты успешный бизнесмен, у тебя куча друзей, все великолепно. А если ты, такой реальный и трезвомыслящий, вдруг попадешь из привычной городской суеты на другую планету, в другой мир — мир кочевников? Голый и … То — что? Такая судьба? Робинзон Крузо в окружении конных Пятниц.
Бывший офицер-афганец, а ныне бизнесмен Сергей Томчин решил отдохнуть в компании старого армейского друга Юры и егеря дяди Коли, которого когда-то спас от бандитов. Карельские леса, озера, рыбалка – что может быть лучше? Но, решив прогуляться перед сном, трое друзей неожиданно для себя заблудились. Пришлось ночевать под открытым небом. А утром выяснилось, что они очутились… в степи! И даже немалый боевой опыт Сергея оказался бесполезным, когда на них навалились низкорослые, странно одетые люди, вооруженные ножами.
Захотелось написать что-то жизнеутверждающее, светлое, про дружбу и любовь. А чтобы был драйв - замутил историческое попаданство. Погулять по Европе накануне наполеоновских войн, посмотреть, как оно там, если нашими глазами... С главным героем - аристократом, чтоб красиво, чтоб прочувствовать. Побегать, повоевать, пообщаться с историческими персонажами. Попытался фантастику слить с реальностью, по возможности - без роялей в кустах и шапкозакидательства. Для начала парень проснется хомяком. Интересные были времена..
Писатель-фантаст Михаил Евгеньев видел сны о жизни чародея Костóнтиса. В один из дней маг оказался в другом мире, а сам Михаил вынужден был принять управление телом на себя. С тех пор его звали Мих-Костóнтис. Вселенец в попаданце оказался на иной планете, где люди до сих пор воевали холодным оружием. Тут имелись порталы, через которые иногда приходили демоны. Для того чтобы выжить в непростых условиях, Михаилу пришлось вспомнить то, чему его учил постановщик трюков каскадеров и не только он…
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
История Хенга, сотника Ханьской империи эпохи Древнего мира, начавшего жизненный путь крестьянином. Хенг не подозревает о своих скрытых способностях, но однажды становится одним из участников большой Игры под названием «Останется только один». Но не всё просто и очевидно. Обычный житель Древнего мира поверил бы в стандартную байку для новых Игроков, но не двуживущий — редкий участник Игры. Он докапывается до правды и не собирается играть по правилам Игры, но на его мнение всем фиолетово…