И тогда я солгал - [8]

Фредерик молча опустил голову.

— Отвечай!

— Это моя тетрадка по чистописанию.

— По чистописанию! — Мистер Деннис схватил тетрадку и швырнул через всю комнату. — Оно и видно! Дурак ты не меньший, чем лентяй. Ступай подними.

Я уже почти спрятался за шторами. Сквозь окно позади меня тонкой струйкой просачивался зимний холод. Я съежился. Фредерик встал из-за стола и медленно побрел к лежавшей на полу тетрадке. Прежде чем нагнуться и поднять ее, он нерешительно взглянул на отца.

— Подай сюда, — велел мистер Деннис.

Фредерик протянул ему тетрадь, тот схватил ее и опять изо всех сил швырнул в угол.

— Подними! — скомандовал он Фредерику, будто собаке, и Фредерик выполнил его приказание снова, еще медленнее. Мистер Деннис в третий раз запустил измятую тетрадку через всю комнату. На этот раз он ничего не сказал, только кивнул на тетрадку, чтобы Фредерик ее принес. Но Фредерик не сдвинулся с места. Мистер Деннис окинул комнату взглядом и увидел меня, скорчившегося за шторой.

— Убирайся, — сказал он.

Мне не хотелось уходить. Я очень боялся, что вдали от посторонних глаз он может сделать с Фредериком что-нибудь плохое, но не осмелился перечить самому мистеру Деннису. У меня засело в голове, что я должен держаться от него подальше. Выскользнув из-за штор, я начал осторожно пробираться к выходу. Фредерик стоял неподвижно, не поднимал тетрадку, не смотрел на меня.

Я вышел из комнаты и спрятался за высокими напольными часами. Услышал голоса, шарканье ног, крик, потом дверь с грохотом распахнулась, наружу вылетел Фредерик и растянулся на полу. Следом появился мистер Деннис. Он так пнул Фредерика ногой, что тот, проехав по полу, врезался лицом в плинтус. Мистер Деннис заорал, чтобы он вел себя как мужчина и поднялся на ноги. Фредерик встал на четвереньки и пополз в сторону лестницы. Я больше не мог его видеть, потому что его заслонил мистер Деннис. Фредерик, тихо подвывая, продолжал ползти.

— Пошел наверх! — хрипло вскричал мистер Деннис, словно пьяный. — Пошел наверх, недоумок, с глаз моих долой!

Фредерик потащился вверх по лестнице, а мистер Деннис подгонял его пинками и тычками. Фредерик пытался уклониться, но безуспешно. После каждого очередного удара он вздрагивал, будто рыба.

В переднюю дверь позвонили. Послышались шаги и чей-то голос. Женский голос. Не принадлежавший моей матери или кому-нибудь, кого я знал. Мистер Деннис замер, как будто позабыв о Фредерике. Я хотел, чтобы Фредерик убежал, но он не двинулся с места. Мистер Деннис неторопливо поправил на себе пиджак. Поднял руки и пригладил волосы. Его ладони блуждали по лицу, по щетине, как будто он удостоверялся, кто он такой. Не глядя на Фредерика, он развернулся и спустился с лестницы.

Я выскользнул из-за часов. Я боялся, что если мистер Деннис вернется, то убьет Фредерика.

— Фредерик! — шепнул я.

Он не шевельнулся. Я подошел к нему и присел рядом на лестнице. Он сжался.

— Фредерик, это я.

Я услышал, как он громко глотает воздух. Мне пришлось тормошить его изо всех сил, пока он не пошевелился. Я подставил ему плечо — я видел, что так делают большие мальчики, когда кто-нибудь ушибется во время игры в футбол, — мы спустились вниз и по коридору прошли к черной лестнице. Мы могли выбраться из дома через судомойню, не проходя через прихожую. Фредерик не плакал. На лбу у него была кровь — в том месте, где он ударился.

В саду тоже было небезопасно.

— Пойдем ко мне, — предложил я.

Мы незаметно проскользнули по улицам, я крепко держал Фредерика за руку, потому что его вид меня пугал. Дождь лил плотнее, чем обычно, и скрывал нас. Вокруг никого не было. Мы вошли к нам во двор, затем в дом. В кухне без матери было темно и холодно.

— Снимай ботинки, — сказал я.

Мы поднялись наверх, я взял с материного умывальника большой кувшин и поставил на пол. В корзине у нее лежали чистые тряпки, я достал одну, намочил, скрутил жгутом и протер Фредерику лицо. Рана была пустяковая. Я вытер кровь, а Фредерик сидел на моей кровати и не говорил ни слова. Он весь дрожал. Я вытащил из-под него одеяло, накинул на нас обоих, и мы легли. Фредерик будто задеревенел, и мне пришлось отодвинуть его к стене, чтобы освободить место для себя. Я не знал, что делать. Мне было страшно, что он молчит. Я крепко обнял его, и вскоре он перестал дрожать. Я обнимал его как можно крепче. По сточным желобам с шумом лилась вода. За окном почти стемнело, хотя была середина дня. Я хотел, чтобы мистер Деннис умер, а Фредерик навсегда остался жить с нами.

Когда я проснулся, дождь еще лил, а над нами, держа свечу, стояла моя мать. Она протянула руку и прикоснулась к лицу Фредерика. Оно было все в синяках. Я хорошо знал свою мать и понимал, что за мысли ее обуревают. Ей было страшно.

Когда Фредерику исполнилось семь, а Фелиции пять, мистер Деннис женился снова. Новой жене, естественно, не понравились старые порядки. Когда «новая матушка» попыталась заявить о своих правах на Фелицию, та с плачем прильнула к моей матери, и это было ошибкой. Вскоре мы скатились в прежнее состояние, и моя мать снова промышляла уборкой в богатых домах. Я совсем позабыл, что значит быть голодным, но быстро вспомнил опять. Однако три года на харчах у Деннисов не прошли даром. Во время медицинского осмотра в Бодминских казармах я по-прежнему был самым высоким в строю.