И тогда я ее убила - [16]

— А Джорджа нет? — Мне очень хотелось познакомиться с ее мужем.

— Почему, он дома… где-то. Наверное, у себя в кабинете, сидит с трубкой возле уха и смотрит на монитор, где мелькают цифры. — Беатрис сделала неопределенный жест в сторону остальных комнат.

Я знала от нее, что Джордж — финансист, у него собственный инвестиционный фонд, которым он успешно руководит.

— Он, наверное, очень умный, — сказала я. — Не могу представить, как работать с вещами настолько… неосязаемыми: то ли они материализуются и принесут прибыль, то ли нет.

— Да, я отлично понимаю, о чем ты. Мне нравится думать, что Джордж торгует надеждой.

— Хотелось бы верить, что я все-таки ловец мечты, — раздалось за спиной.

— Ах вот ты где, дорогой! Иди, я вас познакомлю. — Беатрис протянула руку, приглашая мужа присоединиться к нам.

Я знала об их разнице в возрасте — Беатрис была старше лет на десять, — но ни за что не догадалось бы о ней, просто увидев их вместе. Джордж был весьма недурен собой и очень… представительный, вот правильное слово. Они идеально подходили друг другу, а в прекрасных интерьерах казались прямо-таки царственными особами.

— Не могу остаться, работы целая куча, но я слышал, как открылась дверь.

Я ожидала рукопожатия, но он склонился к моей протянутой руке и легонько коснулся ее губами. У другого это вышло бы претенциозно, но не у Джорджа. Он держался естественно и очаровательно.

— Приятно познакомиться, Эмма. Жена часто о вас говорила. Рад встретиться с ее новой подругой.

Я мгновенно вспыхнула.

— Мне тоже приятно познакомиться, Джордж.

Он повернулся к Беатрис, нежно поцеловал в щеку, проговорил:

— У меня действительно горы работы. Не сочтите меня грубым. Повеселитесь хорошенько, — и вышел из гостиной.

— Непременно! — жизнерадостно ответила Беатрис и повернулась ко мне: — Идем, я только пальто прихвачу.

ГЛАВА 8

— Они вообще того размера? — Джекки, хмурясь, распаковывала набор медных держателей для книг. — Вроде бы маленькие какие-то, как по-твоему?

Я повнимательнее пригляделась к держателям в виде сидящих слоников. Немного чересчур новомодный товар для нашего магазина, зато отлично раскупается.

— По-моему, вполне нормальные. Разве они приходили когда-нибудь в другом размере?

Джекки пожала плечами, и несколько минут мы работали в молчании.

— Как насчет выпить вечерком? — предложила Джекки, сосредоточенно натирая хобот одного из слоников.

Я незаметно вздохнула.

— Не могу: Беатрис пригласила нас с Джимом к ужину.

Подруга вскинула взгляд.

— Так ты поэтому такая тихая?

— Разве?

Я что, правда притихла? Очень может быть. Мысли об ужине не оставляли меня весь день. Джим до сих пор не познакомился с Беатрис, что казалось невероятным, учитывая, сколько времени за последние недели я провела в ее обществе. Меня очень порадовало приглашение: узнав Беатрис, Джим наверняка полюбит ее так же, как я. Ужасно хотелось, чтобы все мы хорошо поладили. В том мире фантазий, который я, возможно, слишком часто навещала в последнее время, мы вчетвером становились лучшими друзьями. Я воображала, как мы вместе трапезничаем, посещаем выставки, путешествуем, и приглашение на ужин определенно было шагом в этом направлении.

— Извини, Джекки, — пробормотала я, почувствовав укол стыда.

— Да просто…

— Что?

— Нет, ничего особенного, но мы с тобой уже несколько недель не выпивали вместе, вот и все. Мне этого не хватает. — Она старательно надраивала каждый дюйм медного слоника.

Несколько недель. Неужели? Да, конечно. Я действительно игнорировала Джекки, но эти недели промелькнули в тумане ланчей и вечеринок: мы с Беатрис каждый день куда-то неслись, встречаясь с приблизительно одними и теми же людьми, видя те же лица. Это были персонажи из круга Беатрис, все как на подбор богатые, многие вдобавок еще и знаменитые (или мне так казалось) и вовсе не дураки повеселиться. Я отчасти была для них загадкой, и они всячески поощряли меня, как будто раньше не встречали человека, который зарабатывает себе на жизнь обычным трудом и живет в обычном доме; можно подумать, это такой выбор жизненного пути, вроде как в монахи постричься.

Однако со мной все были приветливы, даже радушны, и за разговорами об очередном фильме или выставке, неделе моды или церемонии присуждения художественной премии я постепенно переставала бояться их изысканности и той легкости, с которой они идут по жизни. Я даже начала считать их своими друзьями, а они называли меня «протеже Беатрис».

Я неизменно подвозила Беатрис домой, когда мы возвращались со «сборищ», как именовала Беатрис наши вылазки.

— Поехали со мной на сборище, — говорила она, — будет весело.

Она всегда так говорила, и ни разу не соврала. А я всегда отвозила ее домой. Это стало нашим ритуалом, против которого я нисколько не возражала, хотя бы потому, что в таком случае была уверена, что она добралась домой целой и невредимой, а это имело для меня значение. Я никогда не питала склонности к выпивке, а Беатрис, как говорится, любила погудеть.

— Ненавижу ловить такси, — еще в самом начале призналась она мне. — И кому вообще нравится стоять у края тротуара и размахивать руками? А вдруг кто-то меня сфотографирует? Можешь вообразить себе такое позорище?