И тогда он остался один - [3]

Пока Леша вспоминал этот город и размышлял о том, что его там ждет, он уже проехал половину пути. Дождь лил из мрачного неба на хвойные леса, луга, ветер наклонял деревья и траву, асфальт потемнел. Ударил гром. Нет, останавливаться Леша не собирался. С головы его стекают холодные капли, а он крутит педали навстречу неизвестности. Закончился дождь, стало чуть светлее, хотя был уже вечер. Тишина повисла в воздухе. Велосипед остановился и был брошен на землю. Перед глазами 17 летнего парня, ни разу не бывавшего за пределами ближайшего поселка, распростерся город, здания до 10 этажей в высоту, храмы из камня, а не деревянные часовни какие он видел раньше, огни на улицах, в витринах, в окнах. Он попал из мира земли и дерева в архитектурный ансамбль созданный из стекла, металла и пластика. Рекламные плакаты, красивые, не виданные ранее автомобили и много-много света. Он видел такое только по телевизору, и сейчас ему казалось будто он во сне. «Но где люди?» – спросил он вслух сам себя, опомнившись от увиденной картины. Он поднял велосипед и помчал по улицам города. Его переполняли чувства. С одной стороны он попал туда, куда всегда мечтал. С другой стороны людей нигде нет, а его новой и единственной мечтой было найти их, хоть одного человека чтобы спросить его что произошло, чтобы вместе решать что делать дальше. Он приехал в центр города, на площадь. Вокруг возвышались кирпичные здания, он видел Мечеть и даже Буддийский храм на улицах этого города, чего тут только нет. Все что он видел на картинках в учебнике, оказалось перед его глазами. Кроме людей…их нет. Нигде. Много часов он ездил по городу. Тщетно. Он обессилил и лег, на сырой асфальт, на тротуар. Было холодно. Но особенно холодно было у него внутри, ведь он не нашел жизни. Там в деревне вчера утром его окружала природа, шепот ветра, журчание реки, звуки животных. А тут в городе лишь мертвый пейзаж бетона и стекла и ни души. Он уснул. Город оставался таким же светлым, фонари освещали все его улицы и вдыхали в него жизнь и своеобразную красоту. Для многих городских жителей, уставших от городской суеты, приятно иногда побродить по пустым ночным улицам. Тишина, мягкий свет фонарей, легкий ветерок, воздух становиться чище. Иногда проедет редкая машина, пройдет человек. Но город спит. И ты чувствуешь себя единственным его жителем. Можешь делать, что вздумается, говорить вслух, размышлять. Никто не покажет на тебя пальцем, не наступит на ногу. Ты чувствуешь свободу и так спокойно на душе. Но это все временно. Ты знаешь, что завтра встретишь семью и друзей, просто незнакомых людей. Вернешься в обычный круговорот жизни, но Лешу это вряд ли ожидает впереди.

Он резко проснулся, почувствовав что-то мокрое у себя на лице. Перед ним стояла большая собака и высунув язык смотрела ему в глаза, часто дыша. Это была немецкая овчарка, такая же когда-то была и у деда и звали её Ермак, в честь казака, завоевателя Сибири. «Иди ко мне, дружок» – сказал Леша, и стал гладить пса. «Я буду звать тебя Ермак» – сказал он, улыбнувшись. Теперь ему будет не так одиноко. Встав с тротуара, парень отряхнулся и сделал пару шагов, Ермак послушно следовал за ним. Гуляя по улицам города на рассвете, Леша натыкался на причудливые строения, стадионы, университет, магазины, торговые центры. Нагулявшись, он зашел в Горно-алтайский музей. На прилавке, где продавали билеты, теперь увы приходиться говорить обо всей деятельности, происходящей тут, в прошедшем времени, он увидел телефон. Он видел их ранее у учителей, у некоторых ребят в поселке, в его же деревне он и не нужен был, так как связи там почти нет, да и дорого, на пенсию деда разве что лекарства купишь. И вот у него в руках телефон, цветной с большим экраном. «Раз он теперь никому не принадлежит, пожалуй я могу его взять» – подумал Леша и положил его в карман. Ему было не до игр, не до любопытности, которая охватывает нас при покупки нового смартфона. Он не знал, что сейчас делать, он просто бродил и чувство того, что за ним теперь следует верный друг – делало его сильнее. Он прошелся по музею, оглядывая все мельком, его мысли расплылись, он на время забыл о проблемах, о том, что он один во всем городе, а может во всем мире и стал разглядывать экспонаты, он любил историю, любил науку, и хождение по музею его очень увлекло. Он досмотрел все экспонаты и будто пришел в себя. А что дальше? Что делать? Я умру тут один? Ермак заскулил за его спиной. Леша посмотрел в его глаза и сразу понял: «Кушать, ты, верно, хочешь кушать! Сейчас!». Он достал из рюкзака консервы, хлеб и воду. Они сидели на полу и ели, Леше было уже спокойнее. Собака зачастую вернее и заботливее человека, он может на нее положиться. Умела бы она говорить…Леша встал. Перед ним был стенд с экспонатами, рассказывающими о Великой Отечественной войне, той самой войне, в которой доблестно сражался и был ранен его дед. Он отошел от стенда, задумавшись о том, что пережил его дед, и как человек, прошедший через это мог просто испариться. Сделав пару шагов, он подошел к большому зеркалу в полный рост и взглянул на себя. «Достойный ли я внук? Как мне теперь это доказать? Найти людей? Спасти человечество?» – подумал он. Он стоял перед зеркалом, глядя, будто сквозь него, погруженный в свои мысли: «Что если бы я тогда оказался на месте деда в 1942 году, когда он был ранен под Москвой». Белый густой туман заполнял город, и казалось, не происходит ничего необычного, но туман проник в здание, по его коридорам шел внутрь, надвигался в сторону парня и собаки стремительно и неумолимо. Наконец, он заполнил помещение, заполнив собой все пространство. Не было видно ничего, как ни старался Леша разглядеть Ермака, стены. Он будто ослеп, но перед ним был белый свет. Пустота. Леша стоял на месте и боялся сдвинуться, голова заполнилась мыслями: «Может, и я пропаду как все остальные, и меня поглотит этот туман? Ну что же, я готов! Может, по ту сторону я узнаю, что произошло». Он зажмурил глаза и ждал той самой минуты, но в это время туман стал оседать и вовсе испарился. Услышав лай Ермака, Леша открыл глаза. Он стоял в комнате, но не было стендов, экспонатов, картин. Была пустая комната, а за окном видения совсем другой пейзаж.