И телом, и душой - [15]

Лика встретила его, как и все другие девицы, с распростертыми объятьями, а ему нужно было от нее лишь одно. И он это получил. Как и всегда получал.

Они едва добрались до постели, попутно сбрасывая друг с друга одежду, оставляя след из нее, ведущий в спальню. Макс крепко обхватывал ее руками, словно желая подавить. Он жестко прижимался к ней губами, жадно и дерзко исследуя рот языком. Она же тяжело дышала и отвечала на его поцелуй. Его касания были жесткими, почти грубыми, стремительными и угнетающими, словно наказывающими ее. За что — знал только он. За то, что она была не такой, как ОНА! Не тот вкус губ. Не та сладость! Не такая кожа. Не такая нежная, как у НЕЕ! Не та реакция, что у НЕЕ, когда он слегка покусывая, касался зубами мочки уха. Не так дышала, тяжело и протяжно выдыхая его имя, не так стонала под его губами, не так прижимала его к себе и запутывалась пальцами в его волосах. Не так изгибалась, прижимаясь к нему плотнее. Не так стучало ее сердце под его ладонями, накрывшими не ее грудь.

Лика, как и все остальные до нее, все делала не так, как ОНА!

Макс с силой толкнул ее на кровать, прижимая своим телом к матрасу. Его рука коснулась кружевных увлажненных трусиков, потянула и спустила их вниз, прокладывая себе путь к самому интимному месту женщины. Лика сжалась и застонала, а Макс разочарованно выдохнул ей в губы. И ТАМ она была не такой, как ОНА! Он рывком раздвинул ее бедра, устраиваясь между ними, и сделал резкий выпад вперед. Жесткий, стремительный, властный. Желая, надеясь на то, что получит успокоение, докажет свою правоту. Но… Он стал двигать бедрами, прижимаясь к ней теснее, подхватил ее руками под ягодицы, глубже проникая в нее, резче, сильнее, стремительнее. Вот-вот… сейчас… Так, еще, детка… Ты сможешь! Он долбил и долбил ее до тех пор, пока она, сотрясаемая первобытным огнем оргазма, ослепляющего ее, замирала в его руках.

И он замер на ней. Тяжело дыша, слушая глухие удары своего сердца, молотом бьющиеся ему в мозг, прижимая обессилившее тело девушки к постели, и уже больше не двигаясь.

Зная, что больше не придет к ней. Она не смогла. И она тоже. И у нее не получилось. Как и у других.

Он опять остался неудовлетворенным.

Она обещала дождаться его. И только поэтому еще не легла в постель.

Она же, как верная любящая жена, должна была ждать его. После очередной девицы, пошарившей у него в штанах! Она все равно должна была ждать его!

Черт его побери! Черт его побери!

Как мог так поступать с ней?! Снова и снова?! Зачем?! Почему?! Чем она все это заслужила?!

Пять лет безумия. Пять лет боли и страдания. Пять лет мучительного ожидания в холодной постели с нестерпимой раной в груди и кровоточащим сердцем! Пять лет ада, в который она сама себя загнала. Без единой попытки вернуться назад на грешную землю.

Лена сидела в кресле в гостиной, поджав под себя ноги, с закрытыми глазами. По щеке скатилась слеза, коснулась губ, обдавая язык солоноватым привкусом. Лена плотнее сжала губы.

Интересно, у него она каждый раз разная?… И кто будет на этот раз? Блондинка, брюнетка, рыжая?… Нет, вряд ли рыжая, он не любил этот цвет волос! Она как-то хотела перекраситься в рыжий, он на нее заорал из-за этого и сказал, чтобы она не смела этого делать.

А какие у нее глаза?… Немного раскосые, с длинными ресницами?… Голубые, наверное. Он всегда питал слабость к голубоглазым. А у нее глаза карие…

А духи, которыми он будет пахнуть на этот раз?… Какими они будут? Приторно-сладкими? Или терпкими? Или будут иметь освежающий цитрусовый привкус? На цитрусы у нее была аллергия!

Целых пять лет он мучил ее своими изменами. Пять лет она знала правду о том, где он проводит те

переговоры, по причине которых не ночует дома. Точнее… дома он ночует всегда. Только приходит порой почти под утро, когда она, уже устав его ждать, свернувшись в клубочек, спит на своей половине постели. Он сжимает ее в кольце своих рук, крепко прижимая к себе, нежно целует в губы и засыпает.

И так повторяется из раза в раз. Несколько раз в месяц. Каждый год подряд.

Ее сердце просто разрывается от боли. Но она ждет.

Много раз желая сказать, чтобы он не смел подходить к ней, не смел прикасаться после очередной своей подстилки, но никогда не могла ему противиться. Никогда не могла!

И отлично знала, что не сможет сейчас. Поэтому наилучшим вариантом для нее было бы просто воспротивиться ему и лечь спать, пока он не вернулся. Чтобы не причинять себе боль еще более острую, чем она чувствует сейчас. Но ноги словно бы онемели, она не могла даже свесить их вниз. А сердце стучало так сильно и так громко, что просто оглушало.

Когда же все это закончится?! Когда, черт возьми, все это закончится?!

Она вздрогнула, когда услышала скрежет поворачиваемого в скважине ключа.

Он вернулся.

Лена вздохнула и привстала.

Она слышала, как Макс раздевается в немом молчании. Даже не крикнул ее, не позвал, чтобы привлечь внимание к своему приходу. Затем раздались тихие шаги. Он направился в спальню.

Она хотела остановить его, сказать, что она в гостиной, но язык не повиновался ей, слова застряли в горле. А языка по-прежнему касался ядовитый привкус соли от слез.