И снова я к тебе вернусь… - [62]

4 декабря 2014, 2.30

Здравия желаю, товарищ полковник. J

Не обижайтесь на меня)))).

Как ваш врач, я, естественно, считаю, что лучше всего не ходить на работу, подобную вашей, не решать сложные проблемы, не посещать похороны погибших при исполнении товарищей.

Конечно, скорее всего, я представила бы вас с удочкой у озера, в лесу, в тишине☺. Может быть, я ошибаюсь. Для вас ваша служба, какая бы она ни была, и есть смысл.

Тогда вот что. Это я про время. По поводу вашей ситуации статистика гласит — от полугода до года от момента выявления заболевания, я вам это уже озвучивала. Обычно я так прямо не говорю, что-нибудь вру. Но вам не стану. Все равно сами в Интернет залезете и все посмотрите. Но вы получаете хорошее лечение, и сами по себе крепкий человек. Потому, я думаю, времени у вас гораздо больше.

Простите еще раз за прошлое письмо ☺..

Я верю в вас (ну и в волшебные иностранные таблетки тоже) ☺..

Ночь пролетела, словно один час. В семь утра доктор Сухарев с большим трудом отодрал себя от кровати; сквозь сон я услышала звук воды из ванной, минуты через три Слава вышел, уселся на край кровати, глубоко вздохнул и печально оглядел комнату — в обозримом радиусе ни брюк, ни свитера, ни тем более носков. Я встала и подошла к шкафу. Кто-то должен был аккуратно развесить единственную смену вещей.

— Может, позвонишь и попросишь отложить операции хоть на пару часов?

— Не. Да там делать нечего, какие-то блатные от местного губернатора. Вышли через Смольный, так что отказаться не получилось. Пара доброкачественных опухолей, локализация для студента, еще посттравматическая киста, тут посложнее, наверное, будет. Так что придется повозиться лишних полчаса, но к обеду освобожусь. Ты как, заседать пойдешь?

— Пойду, неудобно. Потом Костику доложат, что его врачи не пришли. Слав, а что Костик… ты ему сказал?

— Сказал как есть. Лен, он мой единственный друг.

— Понятно. Позвони, как освободишься.

На конференции удалось часик подремать и, главное, расписаться в листе посетителей. Доктор Сухарев закончил около трех. Голос в телефоне был очень довольный:

— Приезжай, ресторан «Хмели и Сунели». Пригласили на обед в качестве благодарности.

— Ты уверен, что это удобно?

— Мы здесь первый и последний раз.

— Понято… А кроме ресторана, самый великий нейрохирург Европы был хоть чем-то поощрен?

— Ну… Кавказ же. В кармане звенит, Елена Андреевна.

— Тогда приеду.

Я немного опоздала к началу обеда; за столом было шумно, веселые кавказские мужчины налегали на шашлык и виски. Через пару часов я уже не могла встать из-за стола, желудок отчаялся в попытках переварить почти килограмм баранины. Наконец, с большим трудом распрощались и пошли в парк, а потом к морю.

— Что там сочинские больные головы?

— Уже идут на поправку. Хотя не, одна голова злокачественная оказалась.

— Жалко.

— Ничего, выковырял. Почти три часа колупался.

— Светило, одно слово.

— А то.

Я взяла его под руку; мы шли по набережной, смотрели на море. Годы учат ценить момент; минуты и часы, которые уже не повторятся. От того все вокруг становится в сотни раз прекраснее.

— Ленка, я сегодня думал, что мы будем делать в Питере, когда вернемся.

— Я не знаю. Тут мы в другом измерении, три тысячи километров от дома. Слава… я не смогу на отделение к тебе приходить. Это выше моих сил. Не хочу больше ни с кем местами меняться. Ни туда, ни обратно.

— Разве кто-то может твое место занять?..

— Смогла же.

— Я за это дорого заплатил. И теперь плачу´.

— Я тоже за все очень дорого заплатила. Зато теперь стало хорошо, живу и радуюсь.

— Вот это метко, Елена Андреевна. Значит, и я тоже живу и радуюсь? Пипец. Лен, я знаю, это все пошлятина. Не достоин и никогда не буду достоин. Но я хочу тебя видеть. Это все равно что дышать. Вернемся, я что-нибудь придумаю.

— Меня только не спросил. Хотя неудивительно… И вообще, не врите, Вячеслав Дмитриевич. Вы дышите только в операционной.

Вместо ответа доктор Сухарев впился в меня как паук, пришлось прикладывать усилия, чтобы отпихнуть его.

— Осторожно, доктор. Земля стала совсем маленькой. У нас тут один из стоматологов поехал с любовницей на «конференцию в Варшаву» и совершенно случайно прямо на Елисейских Полях с женой-гинекологом столкнулся. Она тоже на «конференции» была, только в «Праге». И самое интересное, тоже с «коллегой по работе».

Славка сначала громко рассмеялся, а потом резко остановился и больно сжал мне руку.

— Больше не будем на эту тему.

— Какую?

— Про любовниц. Мне неприятно. Я тебе сказал, что-нибудь придумаю.

Несколько дней после возвращения мы не виделись. Мир вокруг был все тот же, те же люди, расписание, привычки, места и события. Пятница у Асрян, суббота — бассейн, массаж, магазины. Так хотелось вернуться в прежнее течение не только физически, но и эмоционально. Не получалось; мысли путались, перепрыгивая через несколько октав в разные стороны, и только одно оставалось неизменным — нет способа загладить очевидное. Нет способа притвориться, что доктора Сухарева не существует, так же, как и нет ни одного, даже самого маленького повода простить меня. У Катерины и господина Ефимова нет поводов меня прощать.