И снова Пумукль - [20]
Только теперь Виргель почувствовал, как ему холодно.
— Бежим, а то я совсем замёрзну, — бросил он брату и припустил по тропинке в сторону дома.
Шорши бежал за братом и бубнил на ходу:
— Мы ещё покажем этому Эдеру!
Эта возможность им тут же и представилась — на выходе из леса они чуть было не столкнулись нос к носу со своим постояльцем, который как ни в чём не бывало прогуливался перед домом.
— Вы тоже ещё не спите?! — удивлённо воскликнул он.
— Нет, — буркнул Шорши.
— Откуда вы бежите?
— Мы? Э-э-э…
— Да ты ведь совсем мокрый, Виргель!
— Я? Н-н-нет, всё в порядке… — клацая зубами, еле выговорил Виргель.
— Не бойтесь, я вас не выдам, мне нет никакого дела, где вы бегаете по ночам, я — не любопытный! — Эдер дружески улыбнулся. — Спокойной ночи, ребята!
Братья ничего не ответили и направились к дому. Ночь у них была совсем не спокойная.
Они никак не могли уснуть, ворочались с боку на бок, а когда сон их всё-таки одолел, то это был кошмарный сон — о духе воды, о спрятанных сокровищах и кладе мудрости.
Можно только надеяться, что этот урок им пошёл действительно на пользу, и они стали чуточку мудрее.
Таинственный пёс
Пумукль был ужасно доволен, что им удалось так ловко проучить любопытных братьев. С этого дня он считал Эдера великим мастером-заговорщиком.
Мальчишки ещё несколько дней обходили Эдера стороной, но, видя, что тот и не думает вспоминать историю с кладом, вскоре подружились с ним и уже не следили за каждым его шагом, так что Пумукль мог беспрепятственно плавать на отремонтированном кораблике по лесному озеру.
Скоро их отпуск подошёл к концу, и оба — мастер Эдер и его Пумукль — посвежевшие, отдохнувшие вернулись в город.
Пумукль был рад снова оказаться в мастерской, среди досок и стружек. Он вдыхал запах дерева и клея, как аромат редкостных цветов, и, качаясь на своих маленьких качелях, радовался возвращению:
— Здесь я могу громко говорить и громко петь с утра до вечера! И если мне надо тебе что-то срочно сообщить, не нужно оглядываться по сторонам, нет ли кого поблизости.
И Пумукль стал во всё горло распевать только что сочинённую песенку:
Допеть до конца домовёнок не успел: в мастерскую зашёл посетитель, и лишь тонкий слух мог уловить тихий вздох разочарования.
В этот день шёл дождь, и вошедший держал в руках зонтик. Пумукль сразу это заметил. Во время разговора с мастером посетитель повесил зонтик на угол стола. Сделав заказ и ещё немного поговорив с Эдером, он ушёл, оставив зонтик в мастерской, Пумукль это тоже заметил. Переждав некоторое время, за которое забывчивый клиент мог бы уйти достаточно далеко, чтобы ничего не слышать, Пумукль закричал:
— Зонт! Он забыл свой зонт!
Эдер тут же выбежал на улицу — дождя уже не было, клиента тоже.
— Теперь придётся идти к нему домой, возвращать зонт, — пробурчал Эдер.
— Ты же мог как-то обратить наше внимание на зонт, — с упрёком сказал он Пумуклю, вернувшись в мастерскую.
— Как? Я же не смею говорить при посторонних!
— Ну, например, ты мог бы уронить его.
— А если бы он, упав, сломался, ты бы снова на меня ругался!
— Зонтик — не цветочный горшок, не разобьётся.
— А Пумукль — не бросатель зонтов!
— Всё равно, ты мог бы что-нибудь предпринять, — не отступал Эдер.
— Если бы я тебя ущипнул, ты бы вскричал «ай», но не подумал бы о зонте. Ведь так? И если бы я этому господину развязал шнурки, он тоже бы не вспомнил о зонте. А если бы я закричал: «Внимание! Зонт!», то упал бы со страху твой клиент, а не зонт. А если бы…
— Ты же не будешь утверждать, что ты всё это продумал и не сделал только из-за уважения к нам, — перебил домового Эдер.
— О! Я всегда поступаю уважительно, ну прямо ужасно уважительно! Я очень…
— Придётся всё-таки нести зонтик, — опять перебил Эдер Пумукля.
Но Пумукль не стал болтать дальше — он думал. Ему давно уже надоело играть в молчанку, когда в мастерскую приходили клиенты. Теперь представлялась возможность изменить это положение, не рискуя рассердить мастера Эдера.
— Я придумал! Я буду в следующий раз пищать, как мышка: один раз — обозначает: зонт! Два раза шляпа! Три раза — зонт и шляпа! — И Пумукль запищал точно так же, как пищат мыши, попавшие в ловушку.
Эдер в ужасе замахал руками:
— Только не это! Ты же разгонишь всех моих клиентов! Давай договоримся с тобой о каком-нибудь самом неприметном обычном звуке.
— У-у-у! — с готовностью протянул Пумукль.
— Не годится, похоже на паровоз.
— Апч-ч-ч-чхи!
— Сразу примчится скорая помощь, — засмеялся Эдер.
— Тебе не угодишь, — проворчал Пумукль и тут же воскликнул: — Придумал! Это будет лучший вариант! Я буду потихонечку тявкать, как маленькая собачка. Это никого не испугает и не удивит: кругом так много собак, люди любят собак.
Эдеру тоже ничего лучшего не пришло в голову, и он махнул рукой:
— Ладно, тявкай, но только в самых экстренных случаях и одного короткого «гав» будет вполне достаточно.
Пумукль был счастлив.
«Это будет тайный язык домового! — думал он, — хоть бы в мастерскую скорее зашли клиенты и забыли бы все свои зонты и шляпы, чтобы я мог испробовать свой тайный язык».
Но, к сожалению, в этот день так никто больше не появился в мастерской.
